Потомок Одина

Хирка вспомнила разговоры подвыпивших мужчин на празднике в Равнхове. Слухи о слепых. Воины Маннфаллы в пути на север. Война и суеверия погнали имлингов к столице.

Рамойя поторопила лошадей. Повозка ехала мимо незнакомцев, которые торговали вдоль дороги украшениями с изображениями Всевидящего. Между ними ходили стражи, одетые в белое и коричневое. Они прогоняли имлингов с дороги и раздавали то, что Хирка приняла за еду, но, по словам Рамойи, оказалось мылом. Так Маннфаллу пытались защитить от болезней, когда город переполняли приезжие. Хирка помнила рассказы отца о той, кого считала своей матерью.

Майанде была девушкой из Ульвхейма, с которой я… некоторое время общался. Она делала мыло и продавала его подвыпившим мужчинам в тавернах. Они больше тратили на мыло, чем на пиво. Более заядлых пьяниц ещё надо поискать.

На мгновение Хирка забыла страх и протянула руку одному из стражей. Он дал ей кусок мыла, не останавливаясь и не глядя на неё. Мыло сплющенным яйцом лежало у неё в ладони. На нижней стороне бруска был выдавлен знак Совета. Трудно сказать, зачем это было сделано: то ли для того, чтобы показать, кто стоит за этим добрым делом, то ли для того, чтобы усилить очищающий эффект.

Повозка перевалила через холм, и они увидели раскинувшуюся впереди под ними Маннфаллу. Невообразимое зрелище, которое не оставило в душе Хирки никаких сомнений насчёт того, достигли ли они цели. Она встала и уцепилась за крышу повозки, чтобы не свалиться. Всё, что она слышала о Маннфалле, оказалось правдой. Город мог вместить полмира. Дома всех мыслимых цветов и очертаний наползали друг на друга. Кое-где они образовывали систему улиц, в других местах стояли хаотично, как напа́давшие с гор камни. Застройка подковой охватывала Ору, которую украшали корабли и маленькие лодки, без конца снующие между берегами реки. Серый шпиль возвышался над городом.

– С ума сойти можно… – сказала Хирка, опускаясь обратно на сиденье.

– С ума сойти! – передразнил её Ветле.

– А что это там? В реке? – Хирка указывала на кучку домов, которые, казалось, плывут по реке. Их опоясывал лабиринт пристаней. Больше всего это напоминало плавучее воронье гнездо.

– Это рыбацкий лагерь. Где-то через месяц по реке начнёт подниматься краснопёрка, и у рыбаков начнётся горячая пора, – Рамойя кивнула в сторону рыбацкого лагеря. – Они спят и едят прямо там, когда у них есть время.

– Разве они не живут в городе?

– Да, но они не хотят пропустить косяк, поэтому боятся сойти на берег, проворонив улов и хорошие деньги.

Дорога в город шла под уклон, палаточные лагеря скрылись из виду за спиной у путников. Они объехали небольшой пригорок, и их глазам предстал весь город целиком. Он оказался в два раза больше, чем можно было подумать вначале. И Хирка, наконец, увидела Стену.

Она широко раскрыла глаза. Хирка слышала рассказы, знала, что Стена должна быть высокой, но когда она думала о чём-то высоком, то представляла себе расселину Аллдьюпы, а не Пик Волка. Легендарная белая преграда делила Маннфаллу на две части. Она была похожа на светящийся мост и перегораживала перевал, ведущий в Блиндбол. Перед ней раскинулся город во всём своём хаотичном многоцветье. За стеной находился Эйсвальдр, чертог Всевидящего, город в городе, почти такой же большой, как и поселение снаружи. Позади всё было белым, за исключением пары красных крыш и куполов. Самый большой из них был отполирован и блестел на солнце.

– Эйсвальдр, – произнесла Рамойя.

– Всё это? – спросила Хирка, скрывая страх. Повозка невозмутимо катилась вперёд.

– Всё это. Эйсвальдр – это город в городе. Тысячу лет назад стена всего лишь защищала его от Блиндбола. Потом появился чертог Всевидящего. Потом зал Ритуала, зал Совета. Эйсвальдр продолжал расширяться. Сегодня у всех семей Совета есть свои дворцы за стеной, – Рамойя криво улыбнулась. – Каждый раз, когда я приезжаю сюда, эти дворцы становятся чуточку больше, сады ещё красивее, а убранство богаче. Они уже давным-давно перестали быть домами.

– Что ты имеешь в виду? Там никто не живёт?

– О нет. Многие семьи Совета живут почти полным составом в одном дворце. Но их дома строятся прежде всего для того, чтобы произвести впечатление на другие семьи.

Хирка пожала плечами:

– Ну тогда здесь всё так же, как и в других местах.

Рамойя улыбнулась и посмотрела на неё.

– Это правда. Просто здесь больше ресурсов.

Они подъехали к западным городским воротам, которые с трудом можно было разглядеть из-за многочисленных лавок. Имлинги кричали, размахивали руками и спорили. Они держали в руках кастрюли, одежду и украшения из железа, латуни, серебра и золота. Из клеток доносилось кудахтанье, из стойл слышался визг. Утки, гуси, куры, овцы. Чёрные свиньи и козы с украшениями на рогах.