Потомок Святогора

— Не увидят, — часто и шумно задышал от волнения Даниил. — Не увидят, дорогая моя! — И попытался прикоснуться к её щеке горячими губами.

Аксинья отшатнулась:

— Не надо, Данилушка, не надо!

Даниил немного остыл и, хотя сердце и продолжало гулко колотиться в груди, заговорил уже более спокойно:

— А давай, Аксиньюшка, на лодке покатаемся. Посмотри, погода какая замечательная!

— Нельзя вдвоём, Данилушка, — прикусила губку Аксинья. — Что люди подумают? А вот завтра праздник Ивана Купалы[43], мы с девчонками и парнями пойдём на тот берег в лес и там погуляем.

— А тогда давай нынче с твоими подружками и моими друзьями на малом ушкуе по реке покатаемся. На другой берег сплаваем, дров заготовим для Купалиных костров, к празднику как следует приготовимся. А ночью гулять будем, через огонь попрыгаем, от грехов очистимся.

Аксинья снова опустила глаза, щёки опять покрылись румянцем. От смущения красавицы у Даниила перехватило дыхание, и он тоже покраснел.

— Я щас! А ты иди в свой терем и зови подружек. Только самых близких, чтоб в один ушкуй поместились...

Через некоторое время лодка была готова к отплытию. В неё влезли несколько пар молодых людей и, весело разговаривая, с шутками-прибаутками отплыли к левому берегу Воронежа. И не знали отроки и девки в тот счастливый час, что рвутся уже снова на их землю татары, а передовой отряд о десять коней вышел к реке и потревожил князя Святослава. Ватага ушкуйников слышала крики и далёкий шум на обоих берегах Воронежа.

— Святослав Иванович с дружиной резвится, — сказал кто-то из молодёжи.

Княжич Даниил, которого иногда уже звали князем Воронежским, улыбнулся. Любил он дядю. Умным, добрым и красивым казался тот племяннику. И он действительно был таким, это признавали даже недруги князя. «Жаль убивать этакого красавца», — вымолвит позже... Но нет, это будет потом. Это будет развязкой трагедии. А начало её — вот оно.

Не знал княжич Даниил, что не резвится князь Святослав Иванович, а встретил опасность на берегу любимой реки, и что сражён уже стрелой ногайской дружинник Никита, и что насылает на земли славного Черлёного Яра мучителей и убийц алчущий крови и золота бесермен[44] Ахмат. Не знает об этом Даниил Александрович. Рождённому в относительно спокойное время, ему хорошо со своей Аксиньюшкой, её подружками и отроками-друзьями, боярчатами воронежскими...

Вот и левый берег, пологий. Лодка с размаху ткнулась в песок. Девичий и ребячий гомон огласил лесную чащобу, распугав зверей и птиц.

— Айда дрова собирать на костёр к празднику Ивана Купалы! — крикнула веселуха Маланья и мгновенно скрылась за деревьями.

— Нет, сперва по малиннику пробежимся, — возразила другая Аксиньина подружка, Дашутка Свищова. — Малинки спелой хочется!

И вдруг послышался короткий девичий вскрик. Молодёжь насторожилась, однако было тихо.

— Леший небось балует, — улыбнулся Даниил.

— Пускай ребята по дрова, а мы по малину, — поддержала Дашутку Аксинья и, откинув за спину косу, побежала в лес. За ней с визгом устремились подруги.

— Аксютка! — воскликнул Даниил. — Аксютка! Куда? — И замер как вкопанный, будто ноги привязали к земле невидимыми верёвками.

Немного постояв, махнул рукой и предложил друзьям искать сушняк и таскать поближе к берегу, где нынешней ночью они намеревались развести купальный костёр и прыгать через огонь, водить хороводы. Хоть преподобный Зосима и запрещал сии бесовские пляски — в этот день Православная церковь отмечала праздник Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, — но всё ещё живы были языческие обычаи. И молодёжь, несмотря на запреты, исполняла древний ритуал у костра, а потом бежала в церковь замаливать грех.

Но на сей раз юных жителей Липецкого княжества подстерегала беда лютая. Татары дали залп из луков по княжеской дружине и мигом скрылись в лесу. Ими предводительствовал русский предатель, иначе степняки так легко не ушли б от погони. Сделав своё чёрное дело, предатель отлучился в Липец, полагая, что без него татары ничего предпринимать не будут.

Князь Святослав, не обнаружив татей[45], направился с дружиной и гостями в Онуз. Ну а татары, хотя и остались, заметив, что дружина князя ушла, двинулись дальше по левому берегу Воронежа, ища место для переправы. И вдруг они увидели скользящий по водной глади ушкуй с безоружной молодёжью. Быстро отправив коней в чащу леса, татары устроили засаду. Лёгкие, как птицы, они схватили отбившуюся девку, а после начали охотиться на отроков. Первым подстерегли княжича Даниила. Тот не успел и ойкнуть, как ещё по-детски хрупкое тело захлестнул аркан, а три татарина заткнули парню рот тряпицей, заломили руки за спину и связали. Всё произошло так молниеносно, что княжич не успел ничего понять.