Потомок Святогора

— Александр Иванович, — повернулся к брату Святослав. — Я считаю, что лучше сначала разбить малый отряд врага, почувствовать свою силу, воодушевиться. И, окрылённые первым успехом, наши воины будут действовать ещё решительнее. Терять-то нечего, и так уж всё потеряли, правда, Семён Андреевич? — глянул князь на боярина. — Что скажешь, а?

— Да что сказать-то?.. — взял в горсть свою окладистую бороду старик. — Мне кажется, Святослав Иванович прав. Только нужно ещё раз сделать тайную вылазку, всё осмотреть как следует и на Турове, и на Донщине.

— Время упустим! Надо сейчас идти в поход! — воскликнул Святослав.

— Ничего не упустим, — возразил Семён Андреевич. — Наоборот, торопиться не след. Зная твою горячность, княже, татары и ждут, что с первой подсохшей дорогой нагрянешь. А когда зря прождут — подумают, что у тебя сил для войны нету, и успокоятся, а мы тогда и ударим.

— Верно гутарит Семён Андреевич, — кивнул князь Александр. — И лишняя разведка не помешает.

— Хорошо, — согласился Святослав. — Кого пошлём?

— Я сам пойду, — предложил Семён Андреевич.

— И я! — вскочил Даниил.

Святослав Иванович покачал головой:

— Не княжеское дело ходить в дозор, княжеское дело — полки водить в поход.

Даниил обиженно отвернулся.

— Кого возьмёшь с собой? — спросил Семёна Андреевича Святослав.

— Евтея Ломова и Силая, — не задумываясь ответил тот.

— Я тоже поеду, — вызвался Дорофей. — Я все дороги как свои пять пальцев знаю.

— И Демьян запросится, — еле слышно пробурчал Даниил.

— А кто ему об том скажет? — прищурился князь Святослав. — И вообще, разведка — это тебе не прогулка в лес на Ивана Купалу! Чтоб все — молчок. Я сам не пощажу того, кто много болтать будет. Война идёт, князь Даниил, война смертельная. Мы на краю гибели, и наша задача — не болтать, а хладнокровно уничтожать вражескую нечисть. И чем больше татар побьём, тем легче будет не только людям Черлёного Яра, Липецкого княжества, но и всей Руси нашей матушки, некогда великой, а ныне печальной, страдающей под игом татарским. Не так давно наш прадед Олег Святославич Черниговский и Рязанский успешно воевал половцев, а ныне что с Русью сделалось? Разорили, разграбили матушку басурманы поганые, и мы же им в том потворствуем. Смерть врагам! — вскочил князь Святослав. — Смерть врагам Руси Великой!

И все в едином порыве встали и прокричали:

— Смерть врагам Руси Великой!..

Святослав предложил:

— Пойдёмте в часовню и воздадим там хвалу Господу нашему Иисусу Христу.

Небольшая часовня стояла на высоком берегу речки Боровицы и вмещала в себя несколько десятков человек. Молились усердно, а в конце протопоп Игнатий произнёс проповедь об угодной Богу борьбе за освобождение земли православных христиан от полчищ язычников и иноверцев моавитянских.

Глава седьмая

Разведчики выступили до свету следующего дня. Ехали налегке, без металлических доспехов, в вылинявших, потрёпанных кафтанах, маскирующих всадников среди деревьев. Из оружия взяли только короткие шумаховские шашки.

Небо было чисто и черно. Мигающие звёзды с любопытством поглядывали на землю, уходящий на покой больного вида месяц бледно желтел над горизонтом, страшно далёкий от забот путников. Всадники ехали под висящим над ними блёклым рассыпчатым Перуновым путём[66], оставляя Полярную звезду справа. Перунов путь в эти часы строго показывал дорогу с востока на запад. В затылок разведчикам начала посвечивать чуть розовеющая утренняя заря, когда они достигли реки Воронеж в устье Излегощи.

На левом берегу Воронежа остановились. Потом проехали немного, пока не нашли места с обоими пологими берегами, подходящего для переправы. Переправились.

— Здесь и поведём дружину, — вглядываясь во мрак, шепнул Семён Андреевич.

— Да, тут путь самый лучший, — согласился Дорофей. — Но нужно торопиться, чтоб успеть до яркого свету добраться до Дону, а до него целое поприще. Подстегнём-ка коней!

Кони у разведчиков добрые. Они выделялись середь прочих не только быстротой бега и увёртливостью в бою, но и статью. Однако Дорофеева Лыска, которую он приобрёл в Хлевном бояраке, возвращаясь из Ногайской орды в Липец, вытянув шею и хвост, шла иноходью так споро и легко, что лошади его спутников еле поспевали за нею широким галопом. Пока достигли Дона, скачка вымотала остальных разведчиков, особенно пожилого Семёна Андреевича.

— Ну у тебя и кобыла! — с восторгом позавидовал Дорофею Ломов.

— Тс-с-с... — прошипел Дорофей. — Здесь потише. Здесь уже могут быть Ахматовы дозоры, как бы нам на них не налететь. Хотя татары в устье Неги раньше не появлялись, но чёрт их знает... — Дорофей стал вглядываться в противоположный берег Дона.

— Да вроде никого, — пожал плечами Силай.

Восток начал золотить небо, но мрак ещё плотно прижимался к земле.

— Пора, — шепнул Дорофей, и вся четвёрка, раздевшись и положив одежду на сёдла, вошла в воду. Переплыли, оделись и углубились в густой лес. Потом переправились через Большую Верейку, прошли Трещёвку.