Потому что это колдовство

Так бывает, когда ты сильно возбуждён: чувства оголены и охотно вбирают в себя даже относительно слабые вибрации.

Приходится открывать глаза, делать вид, будто нахожусь здесь и сейчас, что получается не очень. Так с ходу не перестроишься. Но стараюсь. Девушка сидит, опустив глаза, фальшиво изображает безучастность. Тем лучше…

Мне-то не терпится увидеть своих родных, дочку в особенности. Зачем мне сейчас чужие проблемы?

Я ведь ничегошеньки о своей кровиночке не знаю. Лишь то, что она есть и что она моя дочь. Такими счастливыми как я наверно не бывают. Это просто немыслимо: я  отец… Круто!

Девчонка явно чего-то хочет, пытается подтолкнуть меня к контакту. Это так не вовремя.

Попутчица явно стесняется, но пытается привлечь к себе внимание.

 Или боится находиться со мной в одном купе, поэтому так нервничает?

– Могу я вам чем-то помочь? – Нарушаю я тишину. – Может быть вам переодеться нужно, а я мешаю?

– Нет! Совсем    не то… Вы мне ничуть не мешаете. Просто у меня… мне… – у попутчицы глаза набухают от влаги. – Я так переживаю, так волнуюсь… Можно я с вами поговорю?

– Ну что вы, милая девочка, не переживайте так. Всё наладится.

– Уже нет. Мы расстались. Да, насовсем, – попутчица захлюпала носом, из глаз хлынул поток. Она нервно вытирает нос, потом слёзы, затем снова нос, растёрла тушь и губную помаду, потом зашлась в истерике.

Только этого мне не хватает. Я люблю поговорить, и не безразличен к пикантным историям из реальной жизни, но только не сейчас. Мне ведь только что было так хорошо. А если она отстанет, то будет ещё лучше.

– Вы не подумайте. Я не сумасшедшая. Только это у нас первая ссора. Наверно и последняя. А я взяла и уехала. К маме. А он остался… совсем один. Ну и пусть себе бесится, переживает. Так ему и надо.  Я себе ещё лучше найду. Можно мне с вами поговорить? Ну, пожалуйста!

– Хорошо-хорошо, побеседуем. Жуть как люблю душещипательные истории из уст красавиц. Но у меня условие:  умойтесь и больше никаких слёз, а то и я вместе с вами расплачусь.

– Я мигом. Только вы меня обязательно дождитесь. Мне очень нужно поговорить, посоветоваться. Вопрос жизни и смерти.

Девочка выбежала, одёрнув юбку и одарив напоследок признательным взглядом  опухших, но оттого ещё более очаровательных глаз, оставив наедине с собой.

Прекрасное видение больше не возвращается. Теперь меня против воли с головой поглотили чужие проблемы.

Ладно, может это и к лучшему.

А девчонка прелесть: стройная, фигуристая, милая. Глаза и лицо не очень разглядеть успел  – неудобно нагло пялиться, но общее впечатление очаровательное.

Придётся знакомиться, что совсем не входит в мои планы.

Через несколько минут девчушка вернулась. Личико, конечно, опухшее, но черты разглядеть можно. Очаровательное юное создание.

Попутчица села, снова напряглась, глядя на меня, вскочила, сняла объёмный вязаный свитер василькового цвета с широченным завернутым несколько раз воротником, свернула его аккуратно, переложив с места на место несколько раз. Волнуется.

По купе пронеслась рябь сгустков очаровательного запаха: не духи, а именно благоухание чистого молодого девичьего тела, моментально ударившего в голову.

Возбуждающие флюиды попали на благодатную, подготовленную предыдущим видением почву, подогрев и без того оголённые переживания близости чувства.

Вихрем в мозгу пронеслось наваждение: зовущий силуэт, округлые формы зрелой юности.

Жару в огонь подбросили подробности её анатомии: у моей невольной спутницы оказалась тугая объёмная грудь. Вишенки, выпирающие на вершине вздымающихся холмов, протыкают насквозь тонкую ткань шёлковой блузки.

Верхняя пуговица, оказавшаяся случайно расстёгнутой, открыла белоснежные фрагменты округлостей. На слегка вспухшей губе капельки слюны или пота. Лучезарные глаза бирюзового цвета, нервные музыкальные пальчики…

Всё это великолепие в метре от меня и смотрит  простодушным доверчивым взглядом.

Во всяком случае, я это вижу именно так.

Мне стало горячо и сладко, просто невыносимо хорошо.

По телу пробежал бурун дрожи, следом вожделение и желание, которое накрыло с головой и выплывать из этого шторма не очень хочется, даже наоборот: скорее бы прихлопнуло и закрутило.

Ну, понеслась…

Я уже мысленно был с ней: понимаю ведь, паразит, что если человек открыл, оголил душу, то и тело можно брать голыми руками – стоит только захотеть.

Мысли стремительно закружили в неприличном, пошлом, но таком соблазнительном хороводе. В одно мгновение я намечтал на целый роман с продолжением, но как только стал приближаться к финалу, вспомнил про Лизу.

– Стоп, – говорю я себе! – Далеко помчался? Ты, дорогой, о чём думаешь? Это же адюльтер, измена… И дальше что? Допустим, ты вышел из этой ситуации победителем, героем-любовником и… что дальше, зачем, для чего? А семья, а дочь? А девчушка, которую поразила неразрешимая, как ей кажется, жизненная ситуация, как она будет существовать дальше, согрешив, не любя, поддавшись мимолётной романтической ситуации? Сможет ли она себя понять и простить?