Потому что это колдовство

– Извините! Я вам так благодарна. Вы подсказали мне правильный выход. Наверно я не права. Да, точно, это моя вина. Ну, зачем нужно было скандалить, срываться, куда-то ехать, портить замечательные отношения с человеком, которого я очень люблю? Вот сойду на следующей остановке и поеду к нему обратно. Я знаю, он меня ждёт… Но сначала нужно позвонить, чтобы не волновался. Он у меня такой впечатлительный, такой ласковый, такой…

– Слава богу, пронесло, – с облегчением отметил я,  – чуть было не сломал жизнь влюблённым идиотам. И себе заодно. А ради чего? Да мало ли какими оленьими глазами на тебя смотрят? Человек, взывал о помощи, а ты едва не предложил ему секс. Или мне так показалось? Чего только не померещится в приступе обострённого сочувствия. С чего она решила, что я хороший собеседник, ведь за время её повествования я ни слова не произнес? Чудеса.

На следующей большой станции Лариса сошла, обняв меня и поцеловав, теперь в щёку.

Я стоял на подножке тамбура и махал ей рукой, пока можно было рассмотреть силуэт.

Отчего-то стало очень грустно.

– Лучше бы она ехала до конца, –  подумал я, – уже успел к ней привыкнуть.

Расставаться всегда так не просто…

На что способен страх

В северной деревне жизнь без привычки удручающе скудная.

Чтобы долго не рассказывать, что и как, скажу лишь, что радио и телевидение до тех мест, в которых происходили события, о которых идёт речь в этом повествовании, так и не добрались.

Естественно, что людям, живущим в российской глубинке, не до моды: что одежда, что обувь – без излишеств. Главное, чтобы удобно было носить: тепло, сухо и не жалко испачкать, потому, что дорог там нет в принципе.

Стоит пройти дождю, как короткое путешествие даже по центральной улице становится опасным предприятием.

Основные детали гардероба – резиновые сапоги и ватник.

Но иногда мы выезжаем «в свет» – направляемся по разным причинам в посёлок, и тогда приходится прихорашиваться. Правда, в парадной одежде мы выглядим тоже своеобразно: возможности деревенского быта весьма ограничены.

Недавно мы отправились в вояж по магазинам за мелкой хозяйственной надобностью.

Лизе, моей девушке с недавнего времени, в магазинной толчее неловко наступили на сапог, у которого сразу отлетел каблук и подмётка целиком.

В сапожной мастерской нам сказали, что случай  безнадёжный.

Печально. На новую обувь денег не хватило. Мы ещё только учились жить самостоятельно. Я, начинающий зоотехник, она – продавец-практикант. Наши зарплаты были больше похожи на пособие по безработице, чем на средства, позволяющие что-то приобретать.

Пришлось завязать сапог куском ткани и ковылять в таком непрезентабельном виде. За неимением сменной обуви, неприятность немалая.

Деньги на новые сапоги для подружки я занял, но среди недели поехать не получилось. Ждали выходной.

Поехали оба в резиновых сапогах – не хотелось лишний раз огорчать подругу. В принципе ничего особенного – никто и внимания не обратил. Во всяком случае косых взглядов я не видел.

Переполненный до отказа проходящий мимо деревни автобус пришёл с опозданием. Мы с трудом втиснулись на заднюю площадку ПАЗика и подпрыгивали всю дорогу на каждой кочке. На севере нет дорог, только направления движения.

Мы с Лизой тряслись в ужасно неудобных позах, время от времени врезались в низкий потолок салона, хотя росту оба невысокого.

Лицом к нам впритирку стояла худенькая рыжая девчонка лет пятнадцати-семнадцати.

Огненная грива распущенных волос рассыпалась по её плечам чуть не до пояса. Белоснежная кожа, усеянная сплошь конопухами, пухлые детские губки и настороженный отчего-то  взгляд.

Ребёнок как-то странно жмётся к нам с Лизой. Возможно, в тесноте так кажется, но притирается настолько плотно, что я чувствую её тепло и запах.

Ничего, потерпим. Привычные уже. Наверно упасть боится, хотя в такой давке упасть проблематично.

Девочка нервничает, маневрирует, пытается встать к нам за спину .

Через время я начинаю понимать, почему: два мужика за её спиной кажется рукоблудят.

Присмотрелся внимательно к этим попутчикам: мрачные. Удивительно неприятные  субъекты однозначно и явно из породы сидельцев. На всех пальцах наколки с перстнями, блестящие фиксы, наглый самоуверенный взгляд.

У одного из них рваный шрам через всю щеку, у другого отсутствует нижняя часть уха. Оба на голову выше девчонки, хотя та нормального для её лет роста.

Придурки гогочут, отпускают шёпотом в адрес соседки скабрезности и нахально лапают девичье тело, вызывая у той безотчетный страх и конвульсии.

Ребёнок молча, взглядом, просит взять её под защиту, но все вокруг молчат. Как воды в рот набрали. Взгляд отворачивают, дышат и то через раз.

Страшно.

Медленно отодвигаю девочку за свою спину.

Один из молодчиков нагло хватает её за руку,  тянет к себе, улыбаясь во весь фиксатый рот,  – куда от кавалеров, рыжуха? Наша ты теперь. С нами и сойдёшь.

– Сиськи-то у тебя имеются? – Шипит второй, пытаясь притянуть девочку к себе. – В принципе без разницы, лишь бы дырки не заросли, да Пьеро?