Потому что я – отец

– Всё нормально. Не закипай. Они сделали выбор, надеюсь, правильный. Поздно его обсуждать. Тем более осуждать.

– Ты так легко к нему отнёсся.

– Когда я делал свой выбор, меня не поддержал тот, на кого я рассчитывал. Тогда я пообещал себе: мои дети точно не останутся в такой сложный момент без поддержки.

– Слишком много патетики. Хотя мне пора уже привыкнуть.

– Я верю, что эта пауза поможет ему вырваться на новый уровень в танцах.

– С каких пор ты поддерживаешь, как сам выражаешься, танцульки?

– Я не поддерживаю танцульки. Я поддерживаю танцора…

Жена ушла в другую комнату, прикрыв за собой плотно дверь. Снова мы один на один с внуком. У него хитрые глаза. На мгновение почудилось сходство с биологическим дедом. Та же простодушная физиономия человека, уверенного, что всё достанется легко. Переношусь мысленно на месяц назад в наш разговор с сыном и вижу такую же мимолетную улыбку, когда он упомянул о планах танцевать в Лондоне. На секунду она озарила лицо, прежде чем молодой отец снова погрузился в сомнения. Все тот же раздолбайский взгляд. Нет, ребятки, ничего в этой жизни не достаётся легко.

* * *

Внук улыбается, корчит гримасы, успокаивается и тут же взрывается новой эмоцией. Прислушивается к моим интонациям, ожидая повторения понравившихся сочетаний звуков, жадно ловит каждое слово. Я могу читать вслух политические сводки, сказки, инструкции к бытовой технике и лекарствам, лишь бы речь не прерывалась. Снова улыбнулся. Я вглядываюсь в эти голубые глазищи и, словно в отражении, вижу себя молодого, склонившегося над кроваткой.

Мне казалось, всё будет проще. Я уже прошёл этой дорогой, испил успех на финише. Только почему-то упустил из вида, что существенную часть времени пропадал на работе. Вложил много сил в воспитание ребёнка, но никогда не сражался один на линии фронта.

Сорванец ползает везде. Когда моё внимание ослабевает, он тут же находит очередной острый угол в квартире и штурмует его лбом. Спит хорошо, спасибо и на этом, я не готов повторить те сумасшедшие прогулки. В ночи я не бегу к нему с той же скоростью. Рядом со вторым не горишь, как с первым.

Да и организм подавляет мои стремления всё успевать, побаивается перенапряжения. Двадцать лет назад меня поддерживали постоянные выбросы энергии. Сейчас такого нет, мозг борется с моим перфекционизмом: «Не торопись никуда! Его родители в Лондоне, твой темп – их ответственность, а ты и так делаешь всё, что следует. Береги себя, тебе не двадцать пять». Прогулка с коляской на улице спасает. Он вырубается сразу, и я брожу, толкая перед собой его первое средство передвижения. Пытаясь ни о чём не думать, я сбрасываю усталость первой половины дня. Иногда к нам присоединяется мой полноватый друг, и мы непринуждённо болтаем о том, как беспардонно пролетает жизнь. С ним нескучно. Не очень ответственный, эгоистичный, самовлюблённый. Но подкупает в нём доброта. Не удивляюсь, что жена простила ему загулы и любовниц.

После моциона дома всё начинается вновь: сбор пирамидок, музыкальные книжки, погремушки. Мы много смеемся, и этот простецкий хохот мне нравится больше всего в наших отношениях.

Я вспоминанию любимые песенки сына в этом же возрасте и пробую их на мальчугане. Мир меняется, но он не в силах сровнять с землёй всё старое. Почему все дети любят «агу-агу»? Чёрт их разберёт. Мне нравится эта узнаваемость мира, и я снова пою любимые строчки Цоя. Единственному слушателю плевать на посредственность моих вокальных способностей, он радуется концерту.

К четырём вечера я уже порядочно измотан, к пяти опустошён. В шесть появляются силы – очередной рабочий день нянечки близится к концу.

Иногда меня мучает совесть. Если силы иссякли, я включаю пацанчику мультик и дремлю рядом пятнадцать минут. Или вместо того чтобы чем-то с ним заниматься, подсовываю планшет и бегу варить себе кофе в старой турке. И только надышавшись крепким ароматом и проглотив горечь, возвращаюсь в игру.

Жена с работы приходит поздно, после отбоя. Но если повезло и она вернулась около семи, в те двадцать минут, которые она проведёт с мелким после ужина, я успеваю перезарядить батарейки – душ, крепкий чай, сто отжиманий. Можем продолжать, но недолго – скоро спать. Иногда супруга забирает парня, они увлечённо рисуют несколько часов, и тогда я выхожу из дома и бесцельно слоняюсь. Ходьба очищает. Говорят, история развивается по спирали. Сына я таскал долгими ночами, чтобы дать ему отдохнуть. Теперь вечерами я брожу один теми же маршрутами, чтобы восстановить силы.

Супруга всё ещё злится на англичан. Тяжёлая работа только усугубляет недовольство. Я понимаю её. Она бы никогда не пошла на поводу у иммигрантской авантюры. «Семья неделима» – золотые слова.

На выходных она много времени проводит с мелким. Пытается отправить меня на рыбалку или футбол. Я нахожу предлоги для отказа – ей надо восстановиться после насыщенной недели, один на один с колясками, пирамидками, музыкальными книжками и их владельцем отдохнуть невозможно. Да и давно уже прошли годы, когда без футбола, рыбалки я не представлял жизнь.