Потому что люблю

И только голод заставил Гая оторваться от рабочего стола. Он включил электрочайник, вытащил из холодильника сыр, колбасу. Пока чайник неторопливо закипал, Гай с набитым ртом чертил схемы. Он отлично понимал, что все его потуги — фантазия чистейшей воды. Но ему было интересно вспоминать полузабытые формулы, типовые схемы, искать решения сложных задач. Принцип работы некоторых типов дешифраторов он знал, но вместе с тем знал и другое — без специальных знаний такой прибор не сделать. И ему хотелось хотя бы в самых общих чертах обосновать научно свою мысль и, если что-то получится, послать весь материал в конструкторское бюро. Пусть там поломают голову. А чтобы им захотелось ломать голову, идею надо подать выпукло, чтоб сразу угадывалась перспективность задуманного.

Пришел Пантелей. Весело поздоровался. В его глазах притаились непонятные хитринки. Виктор Гай сразу почувствовал, что пожаловал Пантелей неспроста. Но ни о чем не спрашивал; знал, что тот сам все расскажет.

Пантелей подошел к рабочему столу Виктора Гая, заинтересованно вгляделся в исписанные формулами и цифрами листы, и глаза его сразу погасли.

— Хочешь кофе?

— Если б с коньяком…

— С чего вдруг?

— Жизнь веселая…

— По такому поводу можно и с коньяком. — Виктор Гай достал из книжного шкафа бутылку и две рюмки. — Держи.

Пантелей взял рюмку, посмотрел зачем-то на свет.

— Не жадничай, наливай полную.

— Перебьешься.

— Не отдам телеграмму, — пригрозил Пантелей и с деланным равнодушием посмотрел куда-то в угол.

— Какую? — удивился Виктор Гай.

— Наливай полную.

— Вымогатель, — сказал Виктор Гай и до краев наполнил рюмку Пантелея. — Говори.

— Что говорить, на, читай…

Виктор Гай, не выпуская из рук рюмку и бутылку, развернул серый телеграфный бланк:

«Встречай воскресенье поезд девяносто первый  Н а д я  А н д р е й».

— Это какой же, девяносто первый?

— Минский.

Виктор Гай отдал Пантелею свою рюмку и бутылку с коньяком, разгладил телеграмму на ладони, подумал секунду-другую и начал крутить телефонный диск.

Справочное вокзала ответило, что девяносто первый прибыл полчаса назад.

— Что же делать, черт побери?! — Виктор Гай растерянно метался взглядом по комнате. Почти шесть лет прошло с того дня, как Надя уехала в Новосибирск. Она ни разу не приезжала в Межгорск за эти шесть лет, хотя встречались они сравнительно часто. То отпуск проводили вместе у моря, то к Андрею в училище ездили, то Виктор Гай попутными самолетами залетал в Новосибирск. И вот вдруг без всякого предупреждения — встречайте…

— Ничего не надо делать, — спокойно сказал Пантелей, — сиди и жди. Они вот-вот появятся.

Он уже наливал себе третью рюмку. С тех пор как в Межгорск приехала Ольга с ребятами, Пантелей почти совершенно перестал пить. На вечере ли каком, на официальном ли торжестве у него была норма — стакан сухого вина.

— Что с тобой? — спросил Виктор Гай, когда Пантелей опрокинул третью рюмку и начал наливать четвертую. — Что случилось?

— Если б я знал, — сказал он. Немного подумал, залпом выпил четвертую рюмку и поставил бутылку в книжный шкаф. — Просто захотелось напиться.

— С Ольгой поссорились?

— Да ну… Разве она допустит ссору?.. Просто захотелось выпить.

— Ну, если просто… Кофе будешь? Не хочешь. Тогда бери яблоки. Сядь и погрызи. А я хоть чуть-чуть уберу.

В комнате действительно царил «холостяцкий порядок». Все вещи, правда, имели свои места: стаканы и чайник — на табуретке, одежда — на спинках стульев, скомканные листы бумаги — «аккуратной» горкой под столом, книги — везде. На столе, под столом, в шкафу, на каждом стуле, в кресле, под подушкой и даже под кроватью…

Виктор Гай пытался на ходу что-то изменить в этом устоявшемся «порядке», но все его попытки еще больше усугубляли беспорядок. Он понял это, с досадой скомкал и швырнул под стол еще одну бумажку.

Распахнул шкаф, снял с вешалки белую нейлоновую рубашку, надел ее, застегнул все пуговицы, хотел повязать галстук, но узел почему-то не получался. Он бросил галстук на полку и, расстегнув верхнюю пуговицу, закатал выше локтей рукава.

И только теперь заметил, что на ногах у него старые потертые кеды. Надел черные замшевые полуботинки. Подарок Нади. Она без всякого предварительного согласования завела его в обувной магазин, попросила у продавца эти полуботинки и заставила примерить их. Туфли оказались впору. Надя выбила чек и подала продавцу.

— Считай, что я тебе сделала подарок, — сказала она, когда Виктор Гай хотел возразить.

Он так бережно не относился еще ни к одному подарку, разве что к трубке Федора. Впрочем, не так уж много ему подарков дарили. И хотя Надя сделала это буднично, без особой причины и должной торжественности, он оценил ее порыв, угадал в нем глубокую заботу и нежность и дорожил подарком.

Пантелей молча наблюдал за суетой Виктора Гая и думал о чем-то своем. Когда Гай стал чистить трубку, Пантелей совершенно неожиданно разоткровенничался.