Потому что нас много

— Боб, я понимаю, что ты злишься и хочешь разнести остров вдребезги. Но для этого нужно просто врезать по нему так, чтобы уничтожить популяцию гиппогрифов. Не нужно устраивать глобальную катастрофу.

Я кивнул.

— Значит, куча маленьких ударных машин?

— Стальной шар весом в полтонны способен нанести большой урон.

— А-а-а… — Я кивнул. — Противокорабельные снаряды. Да, четыре у меня еще осталось.

— Но вот в чем штука, Боб: не нужно устраивать большой бэмс. Цунами, подземные ударные волны и летящие обломки причинят дельтанцам больше вреда, чем целая толпа гиппогрифов. Если облажаешься, то на тебе будет лежать вина за истребление дельтанцев.

Я потрясенно кивнул. Пора научиться держать себя в руках.

* * *

Мы решили использовать корабельные снаряды по одному и оценивать результаты после каждого удара. Я отправил первый снаряд на скорости, которая казалась мне относительно сдержанной.

Результаты оказались слегка… э-э… более впечатляющими, чем я ожидал.

Возможно, я не учел количество материи, которую метеорит обычно сбрасывает на пути к планете. А может, забыл прибавить двойку, которую держал в уме. В любом случае, после столкновения снаряда с поверхностью планеты в воздух поднялось облако-гриб, которое сделало бы честь любой ядерной бомбе. Когда дым и пыль улеглись, стало очевидно, что остров и гиппогрифы больше не существуют.

Ну вот, это была хорошая новость.

Плохая заключалась в том, что ударная волна — и, по крайней мере, часть обломков — непременно доберутся до Камелота. Я отправил несколько беспилотников в лагерь и увидел, что там все уже не спят и смотрят на яркое облако, поднимающееся на юго-западе.

Архимед посмотрел вверх, на беспилотник.

— Это сделал ты? — негромко спросил он.

Я не очень понимал, что означает выражение его лица — благоговение, определенно, но, возможно, и страх. Я надеялся, что это не страх. Не такую память я хотел оставить о себе.

— Да, Архимед. Это я уничтожаю остров гиппогрифов.

Архимед широко раскрыл глаза. Его уши поникли. Он сделал шаг назад.

Проклятье.

Прибыла подземная ударная волна. Это было не худшее землетрясение на моей памяти, но, вероятно, первое в истории дельтанцев. Они бросились на землю и закричали.

Через несколько минут земля перестала дрожать, а затем последовал звук взрыва. Треск и рев, казалось, длились вечно, но на самом деле стихли через минуту. Дельтанцы перестали обнимать землю лишь после того, как все закончилось.

Теперь настала самая сложная часть. Я приблизился к старейшинам.

— Где-то через сотню сердцебиений с неба повалятся горящие камни. Уводите всех к подветренной стороне утеса.

Многие смотрели на меня, широко раскрыв глаза и прижав уши, но никто не спорил, и очень скоро все дельтанцы собрались за скалой в центре столовой горы.

Обломки прибыли точно по расписанию. Беспилотники не обнаружили среди них ни одного крупного, и я был очень этому рад: я совсем не был уверен в том, что сумею перехватить летящие осколки с помощью снаряда и что это приведет к чему-то хорошему.

Каменный дождь шел несколько минут. Выглядел он весьма внушительно и нанес небольшой ущерб деревне, но никто не пострадал. Остаток ночи испуганные дельтанцы провели в укрытии.

* * *

Когда наконец настало утро, дельтанцы вернулись в деревню. Нескольким из них пришлось заниматься уборкой, но им помогли соседи. В общем, уровень ущерба был минимален.

Старейшины снова собрались на совет, но на медаль я и на этот раз не рассчитывал.

Переговорив, они поманили к себе беспилотник. Я подогнал его к ним, и вперед выступил Хоффа.

— Мы понимаем, что ты сделал. Мы поняли твои объяснения. Но за то, о чем ты просишь, за то, что ты делаешь, приходится платить все более высокую цену. Мы не знаем, стала ли наша жизнь лучше или нет. Многие уверены в обратном.

Он сделал паузу, а затем решительно повернулся ко мне:

— Нам бы хотелось, чтобы ты ушел. Мы сами будем решать свою судьбу. Если хочешь нас убить, остановить тебя мы не сможем. Если ты хочешь убить меня, помешать тебе я не в силах. Но тебе здесь больше не рады.

Мне казалось, что я смотрю на него целую вечность. Я застыл, онемел, не в силах переработать столько информации. Сработал предохранитель, регулирующий поток эмоций. Одной семьи я уже лишился, а сейчас терял вторую.

Я вышел из беспилотника и повернулся к Марвину. Его лицо посерело. Не уверен, что я сам выглядел лучше.

— Похоже, я облажался, — сказал я.

— Давай пока что свалим отсюда, — ответил он. — А с Архимедом поговоришь, когда все утихнет.

Я кивнул и снова вошел в беспилотник. Я подплыл к Архимеду. Он выглядел не очень — мех у него на морде был всклокочен. Дельтанцы реаги­ровали на шок не так, как люди, но широко раскрытые глаза и прижатые к голове уши, возможно, были универсальными признаками. Я отстраненно начал строить теории о том, почему так может быть, но подавил в себе подобные мысли.

— Архимед, я ухожу — до тех пор, пока все не успокоится. Поговорим позже.

Он кивнул. Я заметил на лице Дианы выражение то ли удовлетворения, то ли торжества. В тот момент я ненавидел ее сильнее, чем кого бы то ни было.

20 Паразит