Потому что (не) люблю

— Вот видишь. Полная амнезия. Пол-на-я.

Я дождалась его, как и просил, на своём этаже. Мы ещё немного прогулялись по коридору, и я наконец решилась:

— А знаете, когда я увидела того человека рядом с вами, мне на мгновенье показалось, что я его знаю. Вернее, знала когда-то…

— В самом деле? — искренне удивился он. — Это очень интересно! Нет, конкретно этого человека вы знать не можете точно, но, возможно, вы когда-то знали кого-то похожего на него и теперь образ потянул за собой ассоциации… — Задумчиво потеребил бородку. — Занятно, занятно… Подумаем, как это можно применить.

Совпадение или нет, но с этого дня мне стали колоть успокоительное на ночь, и я наконец-то начала спокойно спать до самого утра. Действия лекарства хватало и на день, и всё сразу стало как-то ровно и тепло. Почти ушли тревоги и бесконечные, зацикленные на белой пустоте в голове мысли. Ко мне каждый день, без видимой причины, стала приходить врач-терапевт: измеряла давление, расспрашивала как я себя чувствую. Зачастили медсёстры с забором крови на анализ и доктор, которая следит за беременностью. Я заволновалась, и мне сказали, что срок беременности и состояние моего здоровья заставляют их быть внимательнее, но уверили, что бояться нечего.

А потом в мою палату неожиданно пришёл он — мой новый врач-терапевт, и я вдруг окончательно пропала.

В самый первый момент я его почему-то испугалась — может, потому что своим появлением он банально выдернул меня из полудрёма, а может, потому что спросонья его силуэт неожиданно напомнил мне силуэт за окном избушки, и испуганное подсознание тут же запаниковало. Но уже в следующий миг мы встретились взглядами, и мне вдруг стало так неловко и хорошо одновременно, что я растерялась… и повела себя как полная дура, просто отвернувшись к стене.

Он так и ушёл, не добившись от меня ни слова, а я лежала и не могла понять — что на меня нашло? Чувствовала себя глупо и стыдилась своего поведения, но как-то фоном, потому что все мысли занимал сейчас лишь от самый момент: встречаемся с ним взглядами… и во мне что-то ощутимо переворачивается, переворачивая заодно и весь мой мир.

Так и пошло: он приходил, я переставала дышать от волнения, вздрагивала и осыпалась мурашками от его случайных прикосновений. Таяла от его заботливого внимания и ауры абсолютной надёжности, но, смущаясь своей реакции, прятала её под маску нарочитой хмурости. А потом наступала ночь, и вместо прежней пустоты в памяти вплывали моменты наших встреч и тягучее, почти болезненное ожидание новых.

А однажды я вынырнула из дрёмы от того, что он гладит мой живот. Вот просто сидит рядом со мной на кровати и будто украдкой осторожно ловит ладонью шевеление малышей!

— Что вы делаете? — испугавшись такой близости, охнула я.

Он вскочил. Неловкий момент, какие-то взаимные отговорки, небрежные улыбки…

— Нужно измерить давление, — преодолев наконец странное смущение, традиционно берётся он за тонометр, надевает манжету… И вдруг накрывает мою руку своей: — Вы напряжены. Расслабьтесь.

Я кивнула и отвернулась, чувствуя, как выскакивает сердце — его пальцы оказались такими ласковыми, а прикосновение таким… интимным, словно он не судорожно напряжённый кулак мне разжал, а прижал мою руку к своим губам. Как тут можно расслабиться? Конечно, давление оказалось слишком высоким, а пульс частым. Я даже испугалась, что доктор Данилов, которого в мыслях я почему-то упорно называла просто Данилой, догадается в чём тут дело и прекратит меня курировать. Но он так и не понял и продолжал приходить, и постепенно словно заслонил собой ненавистную стену беспамятства перед моим носом и стал смыслом грядущего дня.

Но чем плотнее он занимал мои мысли, чем больше я нуждалась в его присутствии и становилась смелее, тем сильнее металась между мечтами и реальностью.

Я — непонятно кто, сообщница того, кто, похоже, убил двух человек, ведь я лично помогла ему в этом, оглушив врага поленом. Врага… От этой мысли становилось вдвойне хуже, ведь как ни крути, а тот человек был моим мужем, частью моей жизни. И у нас с ним, похоже, даже был ребёнок.

Сын? Дочь? Сколько ему лет? Как его зовут? И почему Густав ни разу даже не заикнулся о нём?

Надо сказать, что мне не было больно думать о своих родных — я их не помнила, они были словно иллюстрациями в книге, вымышленными персонажами. Но это не мешало мне понимать, что они где-то есть, и они тоже огромная часть моей реальной жизни. А значит, часть меня. И пусть сейчас я ничего не помню — но однажды память вернётся, и окажется, что у меня огромный багаж ответственности за спиной, не говоря уж от том, что прямо сейчас я беременна двойней.

Ну и зачем я такая этому невероятно привлекательному мужчине, доктору, от близости которого у меня разливается слабость под коленками и горят от жажды поцелуя губы? У него своя жизнь, в которой нет места полоумным пациенткам. Да о чём речь, Господи — сколько у него таких «потеряшек», как я? И каждая вторая, наверняка, тоже влюблена в него по уши…