Потому что нельзя быть на свете красивой такой…

– Зато теперь, ты можешь пожелать перед смертью еще чего-нибудь. Полета, например. Ха-ха… офигенного, абсолютно свободного полета!!!… – и он начал переворачиваться для скоростного паллета, головой вниз.

– Ладно, хватит уже про эти философские бредни о смерти. Во рту пересохло. Говорить уже мочи нету. Давай уж и правда ускоримся, – и я так же, как и он ловко перевернулся, вытянул руки вперед, и мы помчались на перегонки…

…время шло, дна не было видно, а жажда, голод и холод от непрекращающегося потока встречного воздуха, приносили все больше мучений. За ночь или вернее за часы беспокойного сна у Степана в глазу от этого ветра вскочил ячмень… Жуткая сухость во рту была очень мучительна, но когда стали высыхать глаза и веки при моргании сухо скребли о глазное яблоко, стало еще хуже… Примерно через 40—50 часов падения у Степана стали появляться признаки сумасшествия – он бредил и видимо видел галлюцинации. Мне трудно судить о себе, но возможно тоже происходило и со мной… После 70—80 часов полета, мы падали уже почти постоянно без сознания… Чтоб не потеряться вновь сцепились наручниками… Изредка, я приходил в себя. Степан уже не приходил… Последний раз, когда я очнулся, его кожа была уже темно-синего цвета.

18 минут до сверхновой…

Далеко не всегда,

когда новое светило загорается,

старые тоже остаются светить.

Иначе бы мы давно ослепли от света…

Джордано Бруно

Закулисное помещение.

Агент Звезды, закинув ногу на ногу, развалилась в углу дивана и что-то говорит про очередной успех Звезды.

Сам Звезда медленно, с ленцой прохаживается из угла в угол. Налево-направо. От дивана к окну. И обратно. Не смотря на оптимистический и бодрый настрой Агента, сам Звезда выглядит несколько помятым и усталым. Этот концерт сильно его утомил. А ведь завтра еще два концерта. Уже который раз, он подумывал про себя завязать с гастрольной деятельностью, но банально нужны деньги.

Охранник стоит у двери. Прислушивается к звукам из наушника в левом ухе.

– Нам пора, – произносит он, – местная служба безопасности оттеснила фанатов. Расчистила проход.

Это напоминание о фанатах, вернуло Звезду из тех радужных просторов, что ему только что обрисовывала агент. Он вдруг схватился за голову и взъерошив волосы, воскликнул:

– О боже! Как жутко меня достали эти фанатки. Если б вы только знали.

Агент тихо хохотнула и указала на кучку мягких игрушек в углу комнаты.

– Звезда, ты мишек будешь забирать?

– А ну их в жопу… – Звезда махнул рукой. – Мне их девать уже некуда. Все в этом дерьме. Все фанаты – девчонки, и все суют эти, блин, игрушки. Почему девчонки дарят мне одни мягкие игрушки? Завалили просто. Не могут что ли, что-нибудь другое дарить, а?

Агент снова хохотнула.

– А что ж тут подаришь, Звезда? Ты сам подумай.

Звезда, натягивая куртку, задумчиво произнес:

– Да уж…

Постоял с минуту, отрешенно пялясь куда-то в угол и закончил:

– Тогда б лучше вообще ничего не дарили. Дибилизм, блять, какой-то…

Охранник переступил с ноги на ногу, слегка кашлянул и произнес:

– Это оттого, что в женщинах очень много животного начала… Животных инстинктов… Гораздо больше, чем даже в мужчинах.

Звезда и агент удивленно посмотрели на него.

– Это, что еще за взаимосвязь, между плюшевыми игрушками и животными инстинктами?

Охранник опять кашлянул и смущенно потоптался на месте.

– Связь короткая и простая. И говоря, что в них больше животного, я в первую очередь имею в виду их инстинкты и мироощущения. Ведь, все эти игрушки не просто игрушки. В данном случае это переносчики частичек девчачьей любви. Девочки-подростки мастурбируют этими мишками и зайками, а потом дарят их своему обожаемому кумиру. А затем они мастурбируют на своего обожаемого, уже с гораздо большим наслаждением, чем до этого. Так как считают, что теперь они, как бы прикоснулись этого обожаемого, как бы отдали ему свою частичку, а он как бы эту частичку взял. Это почти как магия…

– Ух, ты! – Агент ухмыльнулась, – смотри, как завернул.

Звезда поднял с пола одного игрушечного мишку. Быстро и порывисто понюхал.

– Да уж девчушки в этом смысле дают…

Агент в тон ему промолвила:

– Да, мы это умеем, – она вся расплылась в сладенькой улыбочке. И вдруг добавила:

– Тут ты, Охрана, пожалуй, прав. Я вот тоже в детстве баловалась игрушками. Правда, резиновой, а не плюшевой.

Ребята переглянулись.

– Чё прямо фалоиметатором, что ли? – оба заржали. – У мамы брала?

Агент Звезды, девчонка сильно бывалая, такими подъебками ее не смутить, потому она спокойно продолжает:

– Да нет, не фалоиметатором. Знаете, у многих подростков – это обычно в ванной происходит и тут я не исключение, – она опять заулыбалась, – была там у меня такая вот резиновая курочка… Папа подарил, когда я еще в садик ходила. Если б он знал, какую важную роль первооткрывателя, сыграет она в моей жизни.

– Курочка?