Потому что никто не умер (СИ)

- Ты за него отомстишь – тихо сказал он, наконец. - Когда вырастешь и станешь настоящим воином. Франции нужны будут солдаты, хорошие, сильные солдаты. Будут войны, много войн, много сражений, и случаев отомстить. Но сейчас ты едешь домой, чтобы взрослеть и набираться сил. У тебя есть родные?

Слеза – к счастью, всего одна – прорвалась сквозь ресницы, вместе с ней прорвалась обида.

- Неужели вы думаете, что отец взял бы меня сюда просто так?!. У меня никого нет кроме тетки в монастыре.

Де Бофор снова замолчал.

- Имущество? – наконец спросил он.

- О да, монсеньор! Акр болот и замок в руинах.

Поймав взгляд герцога, Себастьен, ругая на себя за вспышку, мрачно уставился в пол. С принцами так не разговаривают.

- Король назначит тебе опекуна,- сказал де Бофор и тяжело поднялся с кресла.

III

Адреса на конверте, переданном неизвестным посыльным, не было.

Ощутив тревожный толчок в сердце, Атос взял в руки увесистый конверт. На распечатывание ушло несколько минут – руки слушались его плохо. Несколько раз прочитав листы, исписанные размашистым почерком, Атос снова откинулся на подушки и закрыл глаза. Думая, что господин заснул, Блезуа на цыпочках пошел к выходу.

- Блезуа, - раздалось за его спиной.- Немедленно стакан горячего вина и горячую ванну. В библиотеке затопите камин.

Блезуа уставился на Атоса, боясь поверить своим ушам. Голос был почти такой же как раньше, до отъезда господина Рауля. Полегче стало, или… или выздоровел?..

- И через два, нет, через три часа приготовьте мне лошадь. Я уезжаю.

- Куда вам, ваша светлость,- забормотал Блезуа, пытаясь поддержать графа, шатающегося от слабости, но держащегося на ногах.- Вы же еле стоите! Вы сперва сил наберитесь, а потом уже езжайте.

-Довольно, - сердито, совершенно прежним голосом, ответил Атос. – Ступай в библиотеку и достань свод законов. Толстая старая книга в рыжеватой выцветшей обложке, стоит на третьей полке справа, той самой полке, с которой ты всегда забываешь вытирать пыль. Торопись, у меня мало времени. Книгу положишь на стол.

Не успел потрясенный Блезуа выспросить – что, как и зачем, как во дворе послышались шум и ржание лошадей. Кто-то уверенно прошел наверх и постучал в дверь.

- Это африканская почта, не так ли?

-Нет, господин граф,- послышался голос Гримо.

IV

Внимательный наблюдатель мог бы разглядеть в улыбке Людовика кроме торжества и самодовольства толику жалости, но, обычно такой проницательный, Д’Артаньян сейчас не смотрел королю в лицо – все силы гасконца уходили на то, что бы держать спину прямо.

- Мне нужен отпуск, ваше величество. Надо уладить кое-какие дела.

- Ступайте прямо сейчас. И, капитан…

- Ваше величество? – с трудом обернулся гасконец.

- Вернетесь когда разберетесь с делами. Я не назначаю срока.

Глядя на медленно удаляющегося капитана, Людовик испытал странное чувство, напоминавшее угрызения совести.

- Не слишком-то милосердно было дать ему читать рапорт врача… - произнес он.- С другой стороны, он будет теперь знать, что именно представляют собой люди, которых он считал своими друзьями, тогда как они всего лишь подлые бунтовщики.

И, вполне довольный своим умозаключением, Людовик ушел переодеваться для бала.

Путь до Блуа Д’Артаньян проделал меньше чем за день, не позволяя себе отдохнуть ни на минуту.

Дом графа де Ла Фер выглядел так же как всегда, но никто не вышел ему навстречу. Тогда Д’Артаньян привязал лошадь к решетке и решительно вошел в дом. Поднявшись наверх, он наткнулся на Гримо, которого едва узнал – так тот был бледен и измучен.

Пораженный внезапной мыслью, Д’Артаньян едва устоял на ногах.

- Где Атос, Гримо? Где он?!

- Уехал.

- Уехал… - эхом повторил Д’Артаньян. – Просто уехал. А я-то уже подумал…Но ты здесь, значит и Рауль здесь?

- Наверху.

- Я хочу его видеть.

Гримо покачал головой.

- Не надо. Ранен.

- Плохо?

- Очень.

И Гримо повел его в кабинет графа, где на столе лежал небрежно вскрытый конверт.

Реляция герцога де Бофора была длинной.

- Бедный мальчик, - прошептал Д’Артаньян, дочитав последние строки. – Счастье еще, что они догадались его привязать, иначе он бы обязательно довел замысел до конца. Еще, вероятно, перед смертью зажал бы в кулаке медальон с каким-нибудь глупым локоном! Ах, молодежь, молодежь, как же вы не цените жизнь, и какой драгоценностью она становится в старости, когда ее уже нельзя вернуть. Я бы отдал все за жизнь Портоса, но это невозможно.

И Д’Артаньян разразился рыданиями, тем более страшными, что ни один звук не вырывался из его груди.

Бесконечно сидеть в кабинете Атоса было невозможно, и, превозмогая себя, д’Артаньян поднялся наверх, к Раулю.

- Что здесь у вас? – тихо спросил он у невысокого полного человека в монашеской рясе.

- Есть надежда?

- Всего лишь надежда. Он пережил дорогу сюда, и это уже великая милость Господа нашего. Будем молиться о чуде.

- Только молиться? Я знаю пару случаев, когда кусочек корпии творил куда больше чудес нежели целая обедня.

- Сударь, поверьте, я делаю все что могу.

- Да. Простите, святой отец.

Д’Артаньян подошел к кровати. Лежащий в ней человек совсем не походил на виконта де Бражелона, которого помнил гасконец.