Потому что никто не умер (СИ)

Они ехали молча, но как только замок скрылся из виду, Рауль повернулся к спутнице.

- Так вы уезжаете? Еще вчера вы не помышляли об отъезде.

- Что ж, все когда-то заканчивается, как закончились и эти золотые французские дни. Пора возвращаться в английский туман и хандру.

Он осадил коня.

- Простите меня за мое поведение. Я не должен был этого допускать.

- Вам не за что извиняться - никто не властен над своими снами.

- Да, но вы провели ночь в моей спальне.

Мэри покраснела.

- Это звучит куда более постыдно, чем было на самом деле. Я хотела уйти сразу же после того как вы успокоились, но…

- Но я не отпустил вас.

- Оставим этот разговор, сударь. Завтра я покину Францию и, наверное, навсегда.

Он посмотрел ей в глаза. Она снова покраснела, но взгляд не отвела.

- Неужели я настолько вам не безразличен?

- Неужели не понятно?!- почти выкрикнула она.

- Мэри, прошу вас, говорите прямо как тогда, в Лондоне, потому что я не обладаю достаточной проницательностью, особенно в разговоре с женщинами.

Она выпрямилась и почти надменно вздернула подбородок.

- Говорить прямо? Что ж извольте. Я сказала, что люблю вас. Я примчалась во Францию, едва узнав о том, что произошло с вами. Господи благослови графа де Гиша, писавшего мне такие подробные письма о вашем состоянии и герцога Бэкингема, который решил навестить вас лично и предложил мне свою компанию. Вы не любили меня тогда в Лондоне, я знаю, что ничего не изменилось за этот год. Вы поступили как мужчина, но я, я поступила как влюбленная женщина. Однако еще есть время все исправить - я уеду домой, король найдет мне жениха, который обвенчается и будет делить постель не со мной, а с моим титулом или, скорее всего, с милостью короля. Мне придется стать верной женой и выкинуть вас из памяти и мыслей. И я сделаю это, потому что иначе не смогу уважать себя. Вот и все, а теперь побеседуйте со мной о каких-нибудь милых пустяках и забудем все то, что я наговорила и особенно - то, что я сделала.

- О милых пустяках? После того, что вы сказали и особенно после того, что вы для меня сделали, вести с вами ничего не значащую светскую болтовню?.. Хорошего же вы обо мне мнения!

- Сударь…

- Мэри, выслушайте меня, - сказал он, чувствуя, что летит с горы.- Не буду оскорблять вас ложью - я не предлагаю вам любви, я не испытаю ее больше ни к одной женщине на свете, но я обещаю вам самую искреннюю дружбу какая только возможна между мужчиной и женщиной. Я предлагаю вам союз, основанный на уважении и признательности и, клянусь, я постараюсь стать достойным хотя бы части той любви, которую вы ко мне испытываете. Увы, я не лучшая партия, вы достойны куда большего, но обещаю, что венчаться и ложиться в постель буду именно с вами. Мне не нужен ваш титул, я обойдусь без королевских милостей. Просто держите меня за руку и отгоняйте дурные сны, большего я не прошу.

Он замолчал, страшась тех слов, которые услышит в ответ. Мэри тоже молчала, теребя в пальцах стебелек мяты.

- Вы делаете мне предложение, сударь? – наконец спросила она.

- Да.

- И вы обещаете заботиться обо мне? Уважать не только на словах, но и в делах?

- Всегда.

- Если вы говорите, значит, так и будет. Я верю вам, я отвечаю да. Я сделаю все, что бы вы были счастливы. Вот моя рука, сударь, мое сердце давно уже принадлежит вам.

И отвернувшись, внезапно всхлипнула.

- Что вами, мадмуазель?

- Я… я сняла его. Оставила в комнате. Никогда не снимала, а сейчас…

- О чем вы?

- Об алмазе, который должна была вам вернуть, если вы решите жениться во Франции…

- Он не стоит ваших слез, - искренне сказал Рауль, подавая ей платок.

Он поцеловал ее руку, думая о том, что иногда уважение и желание защитить стоят куда больше чем любовь, которой уже никогда не будет.

VIII

В кабинете Атоса ничего не изменилось с тех пор, как Д’Артаньян был здесь в последний раз. Граф де Ла Фер, завидев входящего гостя, поспешно встал с места и раскрыл объятия. Д’Артаньян поспешил к нему, удостоив Арамиса лишь краткого пренебрежительного взгляда.

Арамис сидел в тяжелом громоздком кресле, спиной к окну; несмотря на эту осторожность, Д’Артаньян с мрачной радостью заметил, что тот сильно постарел – последний год не прошел для него даром.

Обнявшись с Атосом, гасконец тяжело опустился в кресло, не заметив протянутой руки епископа.

- Как поживаете, старый друг?

Атос улыбнулся своей печальной улыбкой.

- Хуже чем мог бы, но куда лучше чем было. Как вы добрались? Я велел приготовить комнату, что бы вы могли отдохнуть с дороги - вы ведь выехали ночью и, должно быть, порядком устали. Дороги нынче тяжелы для нас.

- Тяжелые дороги, тяжелые времена… Я выехал в полночь. Пока ехал, я, как и вы, думал о том, что все приходит в упадок – лошади, дороги, нравы, люди… Однако, не все так плохо, если я могу видеть своих друзей и порадоваться их счастью. Вас можно поздравить, граф?

- Меня? - Атос рассмеялся - Рауля. Все поздравления к нему, я совершенно ни при чем. Меня поставили в известность, и на том спасибо.

- Так не вы улаживали этот брак?

Д’Артаньян был потрясен, и потрясение его только усилилось, когда Атос пожал плечами.