Потрошители морей

Роковая развязка наших с Менди воздушных отношений не заставила себя долго ждать. Придя однажды вечером на место наших обычных встреч у левого борта напротив грот-мачты, я не нашёл своей голубки. Напрасно прождав две склянки, я двинулся к корме, но и возле бизань-мачты не встретил Менди. Я встревожился не на шутку, но не стал преждевременно впадать в панику, так как команды «Человек за бортом» никто не подавал. Да и я сам, осмотрев сумеречный горизонт, признаков стаи акул, обычно сопровождающей утопленника, не заметил. Однако, и Финеллы не было видно на палубе. Я насторожился ещё более, и тут моё чуткое ухо услыхало какой-то посторонний шум в дальнем углу кормы. Подгоняемый чувством грозящей опасности, я устремился на посторонние звуки, и моё любящее сердце как раз вовремя привело меня к месту разыгравшейся трагедии. То, что я увидел, заставило поседеть мои виски и полностью выбило из колеи благоразумия и холодной рассудительности. Да и кто бы поступил иначе, видя, что любимой девушке угрожает смертельная опасность? Никто, смею вас заверить!

На самых задворках нашего корабля, в углу на корме, я увидел напряжённую фигуру Дикого Викинга с ножом в руке, занесённым над головой Менди, и застывшую в ужасе Финеллу в непосредственной близости от смертоносного клинка.

— Не принимаешь меня? — хрипел в лицо моей девушки безумный Свен, — Тогда ступай за борт вместе со своей подругой, и пусть это будет нашей тайной, сокрытой на океанском дне, — и он опустил смертоносное оружие на грудь девушки.

Но подонок не успел нанести сокрушительный удар. Я смутно помню, как горячая кровь обожгла мозг. Я неосознанно бросился вперёд под клинок, готовый жертвовать собою ради дорогих мне женщин. И я вовремя успел. Помню, что отшвырнул бешеного пса чуть ли не за борт, помню, как возопила Финелла, призывая на помощь. Смутно припоминаю, как набежавшие моряки скрутили Свена, и как рыдали у меня на плече спасённые Менди и Финелла. А вот чего не помню, так это как сей голландский швед сумел распороть кинжалом мою левую руку от плеча до локтя и всадить своё оружие мне прямо в бок. Да и какое это имело значение, если девушки были спасены. Я на раны, собственно говоря, не обратил в горячке никакого внимания, как и все свидетели этой драмы. Все ликовали и праздновали победу, так, по крайней мере, казалось мне до той поры, пока я не потерял сознание и не грохнулся прямо под ноги милой даме своего сердца.

Очнулся я рядом с судовыми документами в свей привычной келье, но уже приспособленной под больничный покой. То есть, лежал я не на голом полу, а на топчане, рядом на скамейке расположились пузырьки со снадобьями и сиделка с грустными голубыми глазами, которые тут же засветились радостью, едва я пошевелился, а нежные губки прошептали:

— Дик, милый Дик! Какое счастье, что ты пришёл в себя.

Что я мог ответить, если не помнил, как и откуда выходил? Однако, собрав волю в кулак, ответил бодро:

— Дорогая Менди, не стоит печалиться. Я выбирался и из более затруднительных положений.

Видимо, я и впрямь шёл на поправку, раз уже мог похвалить себя. Тем более, что корабельный лекарь Джастин Крэбс, по словам Менди, употребил всё свой умение и снадобья, сумев за десяток дней привести меня в чувство. Он даже зашил меня, где было надо, пока я своими мозгами отсутствовал на этом свете.

— Доктор сказал, — поведала мне Менди в тот же день, — рана на боку не глубокая и скоро заживёт, а вот рука пока что не будет иметь прежней силы, так как повреждены какие-то жилки. Но ведь это не главное, если мы любим друг друга. Правда, Дик?

— Голая правда, моя голубка. Главное, я тебя вижу и слышу, а обнять могу и одной рукой. Но, дорогая Менди, как вы с Финеллой оказались на корме во власти Дикого Викинга? — всё же задал я непростой для меня вопрос.

— Милый Дик, этот волосатый бабуин, сказав, что ты упал с мачты и вряд ли выживешь, обманом заманил нас на корму, чтобы попрощаться с тобой. Не напоминай мне более о злобном и похотливом выродке. Но знай, что прижать тебя к сердцу я смогу и без твоей помощи, лишь бы ты всегда оставался моим мужчиной.

— Да мы ещё повоюем, — захорохорился я в ответ, как и подобает мужику перед бабой.

— Доктор сказал, что вряд ли, — тихо вымолвила Менди, не глядя мне в глаза.