Поцелованные Одессой

И тут же отвечает: «Без всякого сомнения: здесь представляется всё, что может занимать деятельного, образованного человека. Хотите ли с пользою употребить время и капиталы в Одессе – пред Вами открыто обширное поприще для разного рода предприятий. Любите ли чтение – вашу страсть к книгам и журналам вполне удовлетворят Одесская библиотека и здешние книгопродавцы. Приходят ли часы досуга – Вас призывают приятные балы зимою, гулянье по морю летом и, наконец, Итальянская опера…»

В ожидании «русской узды»

По мере того как город строится, хорошеет, богатеет, обретает популярность в стране и Европе, растёт число его недоброжелателей, выражающих «свою ненависть основателю Одессы и основанному им городу» (Доротея Атлас. Старая Одесса, её друзья и недруги).

В ответ на дифирамбы восхищённого хора доброжелателей Южной Пальмиры, впечатлённых её успехами, недруги Одессы настаивают том, что «невероятные плоды» её достижений – результат незаслуженно предоставленных ей «оранжерейных условий». А посему их «нельзя сравнивать с теми, что растут на чистом воздухе», то бишь с теми, которые выращиваются на исконной почве прочих российских городов, затерянных на бескрайних просторах отечества» (из письма, опубликованного в «Санкт-Петербургских коммерческих ведомостях» в 1804 году). Более зловещим выглядит обвинение: «Одесса – город, пропитанный “иностранщиной”, на который следует накинуть “русскую узду”» .

Необходимость в «русской узде» для Одессы не в последнюю очередь мотивировалась в высказывании графа Ростопчина, который в одном из своих писем выражает опасение, как бы «примесь французской крови не породила в Одессе местного либерализма».

Русский государственный деятель, генерал от инфантерии, фаворит императора Павла, публицист патриотического толка Фёдор Васильевич Ростопчин, уйдя в отставку, уехал жить в Париж.

«Не уважая и не любя французов, известный их враг в 1812 г., жил безопасно между ними, забавлялся их легкомыслием, прислушивался к народным толкам, все замечал, все записывал и со стороны собирал сведения. Жаль только, что, совершенно отказавшись от честолюбия, он предавался забавам, неприличным его летам и высокому званию…» (Ф. Вигель. Записки).

Чрезмерная «примесь» в Одессе французской и прочих «нерусских кровей» настораживает не только графа – «франкофоба», но и его критика – мемуариста Филиппа Филипповича Вигеля, иронизирующего над судьбой беглого патриота.

Филипп Вигель, автор популярных «Записок» – неуклонный защитник «консервативных ценностей и традиций» отечества. В активе деятельности Ф. Вигеля на «патриотическом» поприще – донос митрополиту Серафиму на «Философическое письмо» Чаадаева, опубликованное в «Телескопе» в 1836 году. Вигель ополчился на его «богомерзкую статью» как на «ужаснейшую клевету на Россию».

Вигель также не приемлет «Ревизора» Гоголя, обозвав его пасквилем на Россию – «клеветой в пяти действиях». При этом он утверждал, что те, кто критически относятся к его «Запискам», – не патриоты, поскольку демонстрируют нелюбовь к своей родине.

Блюститель неизменности отечественных традиций появляется в Одессе вскоре после вступления на должность её правителя графа Михаила Воронцова.

«Насилу в десять часов вечера 26 июля приехал я в Одессу. Среди ночной темноты всё показалось мне громадно. Я остановился в известнейшем отеле “Рено”, близ театра, перед которым горела блестящая иллюминация. Она была по случаю приезда графа Воронцова и должна была продолжаться три дня… Рядом со мной, об стену, жил Пушкин, изгнанник-поэт».