Поцелованный богом

– С чего ты решил, что это она?

– Как же! Ты проиграл ее, Бедоносец продал бабу Яурову. Назар сказал мне, будто она сбежала... Выходит, не сбежала? Выходит...

– Она жена ему, – закончил Петро тоном, каким разговаривают с непослушными отроками перед наказанием.

– Жена? – переспросил, будто недопонял Васька.

– И она, думаю, рассказала ему, что встретила тебя, а также как ты гнался за ней. Если с твоей Катькой что-то случится, Назар догадается, кто ее... – Он осекся, так как брат начал скоропалительно одеваться. – Куда это ты?

– Поеду туда... Проверю... Сейчас поеду!

– Ополоумел? – подскочил Петро, загородив собой выход.

Но Васька его отстранил и ринулся на лестницу, Петро кричал ему вслед:

– Возьми людей с собой! Опасно одному!

Но опомнился: зачем Ваське свидетели? Но брат его не услышал, он мчался к милиции, чтобы взять лошадь.

10. Наши дни. Юбилей.

Лариса лежала в косметическом салоне с маской на лице, тампонами на веках, обмазанная шоколадом с головы до ног, закутанная целлофаном, укрытая простыней и покрывалом. После египетского солнца кожу надо напитать, увлажнить, разгладить, если вдруг какая-то морщинка вздумала поселиться на лице и остальных частях тела. Любить себя трудно, главное – дорого. Лариса не скупилась, но недавно в ее подростковом умишке родились взрослые мысли. А подкинула их Майка, пошутив по поводу виллы на Средиземном море. Дело не в вилле, а в том, что возраст торопит. Удастся ли ей иметь богатых любовников хотя бы до сорока? Уж очень много сейчас охотниц, почти вдвое младше ее, составляющих серьезную конкуренцию и нацелившихся на кошельки. На одного богача приходится двадцать милашек. Это не конкуренция, это уже террор. Лариса ничего не умеет делать, вернее – не хочет уметь, как же ей выжить в будущем? Она обдумывала как начнет выманивать крупные суммы, помимо тех, что дают, и отложит их на черный день, когда ни один богатый козел уже не посмотрит в ее сторону. И вдруг услышала у своего уха полушепот:

– Извини, поговорить надо.

Это сказал мужчина, голос молодой. А мужчина – потенциальный кошелек с купюрами. Лариса вынула из кокона руку, обмазанную шоколадной жижей, сняла тампон с одного века и посмотрела, кто ее беспокоит. Молодой, симпатичный, с оценкой минус один. У Ларисы есть собственная шкала, по которой она определяет уровень мужчины: деньги, положение, есть ли у него жена (хотя это не столь важно), размер квартиры (да, с точностью до квадратного метра!), насколько легко он расстается с деньгами, чем его взять. Разве дура определит это с первого взгляда? А Ларису почему-то многие считают дурой. Так вот данный тип по всем пунктам проигрывал, следовательно, ей он неинтересен, несмотря на молодость.

– О чем? – вернув тампон на веко, спросила она.

– О твоей подруге Майе.

– Ты кто? – спросила она вяло.

– Знакомый. Не могу ее найти. Где она?

– Не знаю. Мы прилетели из Египта, еще не виделись.

– Знаю, что вы были в Египте, – сказал он. – Мне она очень нужна. Не могла бы ты позвонить ей и назначить встречу? Я тебя отблагодарю.

– Чем же ты меня отблагодаришь, мальчик? – вздохнула Лариса.

– Чем захочешь.

– Я люблю красивые и дорогие вещи, они тебе не по карману. Ладно. На стуле в углу лежит сумочка, принеси. (Судя по шагам туда-сюда, он принес, уселся на стул рядом.) Достань телефон, он в кармашке.

– Достал.

Лариса снова высунула руку, сняла тампон, набрала номер.

– Не доступна, – сообщила она, протянув ему трубку.

– Но мне очень нужно.

– Тогда сиди и набирай номер. Когда появится связь, дашь телефон мне.

Все время, что Лариса лежала, он набирал номер. Она ушла в душ смывать маску, а он все сидел и тыкал пальцем в телефон. Лариса успела одеться, подкраситься, а он...

– Эй, может, ты запишешь ее номер и будешь звонить со своей трубы? – предложила Лариса.

Он поднялся со стула, глянул на нее и выпал в осадок. Это хорошо. У нее есть шансы доить мужиков до сорока.

– Я б хотел, чтоб с ней поговорила ты...

– Милый, меня не интересует, чего бы ты хотел, меня интересует только то, что я хочу.

Лариса забрала телефон и сумочку, пошла к выходу, а он плелся за ней:

– Где она может быть?

– Дома, разумеется.

– Дома ее нет.

– Ну тогда у дяди...

– И там нет.