Поцелуй через стекло

В седьмом-восьмом классах в период полового созревания всё обострилось многократно. Однажды самый долговязый пацан в классе, видимо, вдохновившись крутившимся на дискотеке хитом «Чем выше любовь, тем ниже поцелуи», затащил Мирру в мужской туалет и продемонстрировал свой «краник».

Но самое неприятное случилось под конец. Учился в их классе паренёк по имени Вовик. Тоже из нищебродов. Одно время они даже сидели за одной партой и приятельствовали. Но потом Вовик из шкурных интересов переметнулся во вражеский лагерь и стал девочку демонстративно задирать. А Мирра — к тому времени уже барышня с накачанными от долбёжки льда мышцами (Бабуленция тогда и дворником подрабатывала) — сдала обидчику сдачи. Вовик опрокинулся. Да неловко. Как мешок с картошкой. Что вызвало гул одобрения вперемешку со смешками. Но все умолкли при виде крови. «Убийца!» — завопили девчонки.

Мирра хотела было бежать, но не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Застыла, как Обступившие её одноклассники принялись щипать и толкать её. «А у неё всё, как у манекена!» Пришедшая учительница поначалу расценила всё, как шалость. И даже потребовала у Мирры дневник. Но затем заподозрила неладное и позвала школьного медика. Та вызвала «Скорую».

«Кататония»- сказали бабушке в больнице. «Что?» «Помните историю девушки, пошедшей танцевать с иконой Николая Угодника в руках. Она ведь тоже окаменела».

«Но моя внучка никакого греха не совершала. Ей-то за что?» — «Это болезнь такая, — объяснил врач. — Чаще всего встречается именно в юношеском возрасте. А причины разные — стрессы, наследственность».

Потом была «Божья коровка».

МИРРА ИЗ ГОРОДА МИРНОГО

Сработало. А всё — в жирности и привлекательности наживки. Мелочиться не в моём характере. Но и тот, кто идёт за мной, шутить не намерен. Ольгу устранил. Как какую-нибудь кеглю в боулинге. (Я такой видела в Алькином доме.)

Не выходит из головы и тётка, которая стесняется своих ступней. Они вправду у неё какие-то мужицкие по размеру. Единственное, что профессии её соответствует. Ну и фамилия тоже. Закобец! Помереть можно с хохотунчика- покатунчика. Нет, кажется, всё-таки не Закобец, а Затопец. Всё равно жрачно. Если у неё все винтики с роликами сработают, появится и желание задать пару вопросов гражданке Потешкиной. А со слов той сокамерницы-цыганочки тётка умеет выворачивать душу наизнанку. Её любимый приём — перебивать. Только начнёшь гладенько так высказываться, и тут же она встрянет с каким-нибудь замечанием. Так это бесит, что и сам не знаешь, как ляпнешь лишнее.

Так что беги, Мирра, беги! И самый чёткий вариант — в Москву. Там есть где затеряться. Особенно если денежки водятся.

В крайнем случае сгодится и «Божья коровка». При очередных приступах (Бабуленция называла их ласково — «прихваточками») там, ясно дело, помогут. Но защиту от тётки с мужицкими ступнями никто не гарантирует. Так что выбирай, Мирра!

А что на это скажет Бабуленция? — Молчит! Время твой вышло? Или вне зоны доступа?

И это правильно. Мёртвые должны действовать по-другому. Иными, так сказать, средствами. Ну там… веяньем ветерка, шелестеньем травы или топаньем ёжика по деревенскому крыльцу. Или даже пусть это будет азбука «морзе» какой-нибудь цикады по вечерам. У озера.

Глава 2 Лав-стори из Мирного

— Как ты себя чувствуешь? — доносится участливый голос Софии.

— Как использованный и выброшенный презерватив.

— Ну до самого дна, положим, ещё далеко.

«Они не щадят друг друга и не выбирают выражений. Прежде, то есть до их поездки на малую родину, такого за ними не водилось».

Отец и был вымотан своей спонтанной поездки «на родину», и хотя вернулся напару с матерью и силился выглядеть «огурцом», но от сына не укрылись тёмные круги под глазами и какие-то следы на шее. Но самая жесть — затравленный отцовский взгляд.

«Что-то случилось там — в этом их Мирном…»

Младшему Дамирову пришло сильное желание сменить обстановку. Настолько сильное, что в его херувимских щеках начали прорезаться скулы.

С каждым днём оно становилось всё более навязчивым и грозило уподобиться идее-фикс Мирриной подружке. Ну той, что стремится найти «Другое место».

Сбежать! Такие мысли посещают многих. Но не все включают их на полную громкость. Вот и Лука не станет это делать.

А тем временем в доме Дамировых поселилась тревога. Плохо различимая глазом из-за привычки родителей не подавать виду — в особенности в присутствии «ребёнка». София и Гумер не имели привычки обсуждать свои финансовые дела с родственниками и друзьями. Такая скрытность диктовалась прививкой, сделанной в 90-ые, а также характером обоих супругов. О подлинном положении дел ведали трое: Гумер, София и главный бухгалтер издательства «Библиофил». Все остальные от этого беремени были избавлены.