Поцелуй Ехидны

– А вот твои? Что никого не репрессировали?

– Нет, мои все полегли за Родину, надо так было, выхода не было.

– Как не было? Мы бы могли…

– Даже не начинай, – прервал его Борода.

Видимо этот спор происходил уже не в первый раз, и спорили они уже по привычки, без злобы, зная все доводы друг друга. Борода повернулся к Владу.

– Ты служил?

– Как и все, – пожал плечами Влад, словно ему было стыдно за армию и то что он в ней служил. О реальной своей службе он не распространялся, даже пьяный. Считал что-то чем они занимались, это не истории для нетрезвых компаний малознакомых людей.

– Вот и все сейчас служат, как все, нет на вас Сталина. как ты к Сталину относишься?

Влад неопределенно махнул рукой, молясь чтобы Борода принял это за какой-нибудь ответ, главное, чтобы принял, а ответ он додумает уже сам. Получилось.

– А вот зря, зря вы так молодой человек…

– Началось, – пробормотал Корнил, потушил окурок и откинулся на спинку тахты, устраиваясь поудобней.

– Вот ты психолог, а я в этих науках не силен, но уже очень много лет работаю в этой школе, да и живу долго. И я постоянно удивляюсь, когда слышу, как люди возмущаться, когда какая-нибудь отсоединившееся и обретшая независимость и самостоятельность страна наезжает, проявляет агрессию в сторону России. Люди негодуют и не проявляют терпения в те моменты, когда их дети достигают подросткового возраста и начинают пробовать свои силы, не слушают родителей, огрызаются, дерутся, даже в тех семьях где рукоприкладства не практиковалось. Это их всех возмущает, они кричат: «Как так, неблагодарные, мы им дали жизнь, мы поставили их на ноги, а они на нас и т.д.»

– И при чем здесь Сталин, – не выдержал лекции захмелевший Влад.

– Погоди, – повел рукой Борода, – сейчас всё будет, бери, – глухо звякнули граненные стаканы, и он продолжил, даже не прикусив.

– И эти же люди критикуют, ругают и обвиняют Сталина. Неужели мы так отупели, что не можем провести параллель и соединить такие понятия как Семья, Родина, Вождь, Отец, Власть, Сталин. Все везде одинаково, что в большой семье, что в маленькой человеческой. По нашим, человеческим меркам прошло уже очень много времени с создания Советского Союза, да и с развала тоже. А вот с точки зрения Истории, с высоты Времени, мы дети, нет не дети, подростки, которые выросли в большой и не всегда дружной семье. Это я сейчас и про бывшие республики и про особо «умных» противников Иосифа Виссарионовича, смотри, – Борода махнул рукой опрокидывая стаканы, но даже не заметил этого, – Был отец, создавший эту семью. Именно создал, отбив ее у врагов и объединив этих сирот, усыновил и дал свою фамилию. В семьях бывает по-разному, тебе ли не знать. И в этой, некоторых детей периодически пороли ремнем, но в те временна выпороть непослушного ребенка считалось правильным действием и никого это не удивляло. И все гордились своей семьей и своим отцом. И поротые, и не поротые. Но вот детки подросли на родительских харчах, получили хорошее образование за родительский счет и как итог, решили жить отдельно, отделились границами и сразу почему-то вспомнили тот родительский ремень. И начали кричать, что Отец то наш был плохой, он нам запрещал пить стеклоочиститель, торговать наркотой, прославлять и защищать терроризм, барыжить и спекулировать, мешал деградировать. Он нарушал наши права. И все сразу же забыли, что, только благодаря ему они сейчас живы и здоровы. И вроде бы отделились, живите, хрен с вами. Но подросток он на то и подросток, что умом еще не крепок, он ищет виноватых в своей подростковой незрелости и пробует самоутвердиться, повышая голос на тень того, на кого и взгляд поднять боялся. И это ведь относиться и к бывшим нашим сестрам странам и к соседям, и к людям и… Борода горестно махнул рукой, молча закурил, – Заболтался я с вами что-то. Пойду обход сделаю. Может еще зайду, а может и нет. Ты парень на территорию не ходи, в темноте опасно, ноги можно поломать, а то и голову. Яма на яме. Пошел, спина его как-то сгорбилась, совсем уж по-стариковски, было видно, что он устал, очень устал и не от работы. Скрипнула дверь, наступила тишина. Только сопел задремавший Корнил, да было слышно, как по трубам в сторону школы уходит нагретая вода.