Поцелуй феи

— Думаешь, ваши старушки умеют дарами магическими наделять? Это была фея, милый, — объяснила Лала. — Это для вас сказка, потому что давно было, за века превратилось из были в небылицу. Феи очень любят так делать — обратиться человеком, нуждающимся в помощи, и за помощь бескорыстную вознаградить. Но мало кто способен на сие. А я сейчас способна. Возможно то, что здесь произойдёт сегодня, легендой или сказкой станет у вас впоследствии. Это очень почётно, Рун. Для феи. Спасибо, что разрешил.

— Да не за что. Не для меня, и ладно. За жертву было бы приятнее, но разве от тебя дождёшься. Только, Лала, ты что, в старушку хочешь превратиться?

— Да.

— Тебе может не понравиться результат, — многозначительно предупредил Рун.

— Не понравиться? — переспросила Лала с недоумением. — Неужто и старушку могут по попе шлёпнуть?

— По попе навряд ли, — покачал Рун головой. — А вот крепким бранным словцом одарить, это вполне. Ты же по дороге собираешься ходить? В сказке-то старушка в лесу ходила. А не в городе. Помешаешь лошади знатного господина, или просто кому. Ты натура чувствительная, горевать будешь, мне кажется. А могут и плёткой ожечь.

— Правда?! — пришла в полный ужас Лала.

— Очень маловероятно. Но всё же не исключено, — с сожалением поведал Рун.

— Какой мрачный у вас мир, — проговорила Лала растерянно и разочарованно. — Тогда конечно нет. Мне боязно.

— Жаль, зря монету потратили, — посетовал Рун. — Ну ладно, хворост для камина используем. Хоть какая-то польза. Слушай, Лала! А ты можешь меня в старика превратить?

— Тебя?

— Ага. Для меня бранное слово, как с гуся вода. А плёткой если вдруг, ну и подумаешь, полечишь меня потом да обнимешь понежнее, я даже в выигрыше окажусь.

— Тебя могу, — кивнула Лала. — Я, мой хороший, для тебя многое могу колдовать. Может даже больше, чем для себя.

— Вот и прекрасно. Только чтоб не навсегда. Не хочу быть старым.

— Навсегда я такое не умею, заинька. Я не богиня.

— Тогда давай. Колдуй. Без штрафа. Надо лишь, чтобы никто не заметил моё превращение. Я-то не незначимый.

— Нужно обняться. И так колдовать. Ежели рядом нету тех, кто тебя лично знает, милый, то всем будет всё равно.

— Отлично. Приятный способ превращения, — порадовался Рун.

Он шагнул к Лале вплотную и обхватил её руками. Смотрел на неё и улыбался. Лала вздохнула, как будто с облегчением, и тоже разулыбалась, глядя на него чувствами тёплыми исполнено. Глядела, глядела, и вдруг осветилась вся синим светом.

— Стань стареньким, суженый мой, — ласково произнесла она.

На мгновение сияние перешло на Руна. Волосы его тут же побелели до белоснежно-белёсых и поредели, лоб покрылся морщинами, черты лица укрупнились, с подбородка свесилась жиденькая белая-белая борода, одежда изменилась на плохенькую залатанную, тело словно усохло. И перед Лалой вместо молодца предстал старичок с доброй удивлённой физиономией.

— Ох, — выдохнул Рун. — Как странно. Прямо словно волной окатило. Ой, какой у меня голос. Я уже старый? И надето другое. Надо же.

Он захихикал весело, затрясшись от смеха. И слыша свой стариковский смех, захихикал ещё веселее, уставившись на Лалу смеющимися глазами. Она тоже разулыбалась:

— Даже старенького приятно тебя обнимать, Рун.

Он захихикал совсем уж безудержно:

— Во, жизнь пошла! Девушки бросаются на дедушек.

Лала рассмеялась, глядя на него. Отстранилась мягко.

— Ты очень симпатичный старичок, — сказала она, сияя.

— Спасибо, доченька, — перешёл на шамкающий скрипучий нарочито стариковский голос Рун. — Ой, спина моя, спина. Болит. Страх как.

Лала снова рассмеялась, захлопав в ладошки:

— Браво! Актёр великолепный.

— Вообще-то она и правда болит. Потому что девицы слишком на шею вешаются, — продолжил хохмить Рун.

— Рун, ну не смеши меня, а то животик надорву, — попросила Лала сквозь смех. — Какой ты весёлый будешь старенький. И добрый. Доброта прямо лучится из тебя, львёнок. Тебя очень будут внуки любить.

— Наши? — с юмором проронил Рун.

— Всё может быть, — загадочно улыбнулась Лала.

Рун посмотрел на свои руки с любопытством:

— Ох, какие сморщенные, да натруженные, да тоненькие. Надо же. Жаль, не увидеть себя. Хотя может это и к лучшему.

— Ты приятно выглядишь, мой хороший, — искренне заверила его Лала.

— Ой, у меня даже бородёнка, — удивился Рун, и снова захихикал. — Не хочешь меня за бороду оттаскать?

— Нет, что-то не хочу, — смеясь, отказалась Лала, а потом вдруг стала серьёзной, добавив с теплотой. — Хочу обнять ещё раз. Чтобы запомнить тебя таким.

— Ну, это я завсегда, — с готовностью отозвался Рун. Шагнул к ней и прижал к себе.

Они стояли, глядя друг на друга. Старенький Рун на неё весело и добродушно, юная Лала на него с ласковым интересом, словно изучая.

— Ну такой ты милый дедушка, — произнесла она наконец, разулыбавшись. — Так бы и расцеловала тебя, Рун.

— Дак я согласен, — сразу оживился он.

— Я знаю, — лукаво усмехнулась Лала.