Поцелуй кобры. По следу Кроноса

— На ночь зверушки возвращаются домой, а утром поднимаются к поверхности на кормёжку, — пояснил Копчёный. — Ни острога, ни сеть — не достанет мест ихнего обитания, а луч фонаря не пробьёт толщу воды. Да и ночью, даже при помощи прожектора — жутковато. Экземпляры здесь — ого-го!

С помощью языка жестов он показал намечающиеся перспективы. Этим языком пользуются со времён Великого столпотворения, когда в Вавилоне Бог смешал языки строителей и им пришлось прибегать к различным знакам и ужимкам, заимствованным у макак, чтобы хоть как-то понимать друг друга. Рыбаки не остались в стороне, переняв тайные знаки, у кого только можно, и теперь невозможно определить, что они имеют ввиду, растопыривая руки в стороны: щуку, бегемота или бульдозер, утопленный пьяным трактористом. Дополнительные ужимки не требуются, разве что скривят страдальческое лицо, показывая, тем самым, с какими трудностями пришлось столкнуться и что никакие винзаводы мира, вместе взятые, неспособны сгладить горечь утраты. Восполнить возникшую пустоту, попросту нечем… Ушла! Сошла с крючка, вильнув хвостом…

Из камыша троица новых знакомых извлекла довольно большую лодку и пока Копчёный возился с уключинами, в которых не желали крепиться вёсла, Штуцер с Короедом крепили с боков по два внушительных бревна.

— Чтобы не перевернуло, — пояснил Копчёный, указывая на необструганные сосновые поплавки.

Эта уловка была хорошо знакома нашим героям и они не стали задавать лишних вопросов. Главный рыболов напоследок ещё раз оглядел всю сборку издали и остался удовлетворённый результатом инспекции, а Штуцер пнул сосновый буль ногой, проверяя на прочность крепление. Его нога соскользнула и ударила по краю бревна, отчего оторвавшаяся кора пребольно ударила Короеда в глаз.

— Иннокентий Степанович, голубчик, неужели Вы, скотина, не видите, что своему товарищу инородный предмет в глазик швыряете?

— Павел Семёнович, любезнейший, извините засранца. Нижайше прошу Вашего прощения и ходатайствую о снисхождении к моей ничтожнейшей персоне.

— Пока господа, друг перед другом рассыпаются в реверансах, учёные из НИИ могут остаться без ухи, — заметил Комбат.

— Или, как минимум, без рыбьего жира, — добавил Дед.

Он нащупал на поясе гранату РПГ — 41 и ему нестерпимо захотелось помочь рыбакам в их трудном деле, и стоило большого самообладания, чтобы удержаться от этого шага. Пифагор, в это время, поглаживал рифлёные бока «Лимонки». Судя по всему, им с Дедом единовременно пришла в голову такая мысль, и только полная неизвестность, которая поджидала на дальнейшем пути, не позволила второму доброхоту отправить на дно ветхое плавсредство, от которого, скорее всего, на поверхности водоёма остались бы плавать только брёвна. Про самих рыболовов: ни Дед, ни Пифагор — как-то не подумали.

Рыбацкий дредноут, укреплённый массивными булями, тяжело и неторопливо отчалил от берега, увозя на себе тройку отважных промысловиков. В связи с огромными глубинами, о шесте, как способе для передвижения по водной глади, говорить не приходилось, а оставалось довольствоваться простыми вёслами. Они как раз шкрябали по краям брёвен и Короеду грести было неудобно. Благо, что выходить далеко в Озеро — не было никакой необходимости. Десяток наблюдателей расположилось на берегу, с нетерпением ожидая первого улова.

Копчёный на носу лодки приготовился, держа острогу наизготовку и только ждал удобного момента. Он вглядывался в тёмную воду, пытаясь по отличительным признакам обнаружить присутствие водного монстра, но их пока не было.

— Ни булька, ни всплеска, ни пузырька! — с чувством досады и с расстановкой, промычал невезучий рыболов.

— Хоть бы воду испортил — для ориентировки! — воскликнул Штуцер.

— Завёлся у нас тут, один шутник, — поведал с борта лодки Короед, сидящим на берегу. — Кинул шланг в воду и прикалывается, пуская пузыри.

— Из газового баллона? — уточнил Крон.

— У него изо-рта, неплохо получалось. Правда, один раз он не рассчитал напряжение, возникающее после заиливания отверстия шланга и усугублённое несвежим обедом, но поговаривают, что отверстие заткнул затычкой другой шутник…

Копчёный продолжал стоять на носу лодки, замерев с острогой в руках, и не переставая пристально вглядываться в глубины, ловя малейшее движение на поверхности водоёма. Томительное ожидание скрасили маленькие пузырьки газов, неожиданно поднявшиеся со дна. Рыбак замахнулся трезубцем и, на короткий миг, замер в раздумье.

— А вдруг это аквалангист пузыри пускает? — засомневался Комбат.