Поцелуй меня крепче

– Этим я тебе жизнь спасаю. Если я напишу твой идеальный портрет, ты сначала будешь им любоваться и восторгаться, потом начнешь печалиться, что не в состоянии сохранить красоту и молодость навсегда. И тогда твоя красота будет стремительно увядать, а желание жить – пропадать. Все это я уже однажды проходил в своей жизни. И понял, что нарушения по отношению к будущему являются самыми опасными. Любование молодостью, презрение к старости, сожаление о том, что с возрастом мы теряем красоту, – это не что иное, как недовольство Творцом, Его устройством земного мира, Его творениями. И называется это идолопоклонством.

– А почему розы – желтые?

– Ты у меня ассоциируешься именно с желтой розой – королевой всех роз.

– Значит, ты меня все же считаешь королевой? – хитро прищурилась Мила.

– Считаю. Ты – моя королева.

– А ты – мой король. И я тебя очень-очень люблю!

– Договорились. Только ты чаще вспоминай об этом, хорошо? – Алексей крепко поцеловал Милу. – Порой картина, которую я пишу, начинает спорить со мной, ведет себя своевольно и своенравно, так как не желает воспринимать именно таким мое миропонимание. У нее, видите ли, свой взгляд на мир! Как это тебе нравится? Картина сопротивляется, всячески пытается заставить меня сделать что-то по-другому. Если я не прислушиваюсь к ее «капризам», она становится безжизненной. А если уступаю, образы на картине начинают оживать, двигаться, жить. Поэтому у каждой моей картины свой характер. И как показала практика, картины всегда оказываются правы. Разве на этот раз я ошибся и желтые розы – не самые твои любимые цветы?

– Любимые. Самые. Скажи, я – красивая?

– Очень. Я люблю тебя. Со всеми твоими недостатками, от которых – я очень надеюсь – ты со временем избавишься, осознав, что без них ты гораздо счастливее. Все человеческое несовершенно, потому и изображение твое не идеально. Но ты вглядись внимательнее: через твое несовершенство отчетливо проглядывает необыкновенная душевная красота, которая зовется любовью.

– Алеша, ты не будешь против, если мы получим бабушкино благословение? Она будет счастлива, как и мы с тобой.

Они собрались и поспешили к старушке. Та уже все окна проглядела, дожидаясь их. Торжественно объявили ей о своих намерениях и попросили благословения на брак.

– Господи! Да с превеликим моим удовольствием! – прослезилась она, в душе моля Бога лишь о том, чтобы не преставиться раньше времени из-за обрушившегося на нее счастья.

Она сняла с полки старинную икону Божией Матери и перекрестила ею молодых.

– Господи Иисусе Христе, Боже наш, прими усердное моление наше и благослови благое намерение рабов твоих – Алексея и Людмилы! Господи, помилуй! Господи, благослови! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Любите друг друга и будьте счастливы, дети мои!

Потом они пили чай с душистым медом и яблочным пирогом. Алексей рассказывал о своих таежных похождениях двум истосковавшимся по нему женщинам, которые глядели на него с любовью: одна – с любовью матери, другая – с любовью жены. Чуть начало темнеть, молодые вернулись в домик Алексея. Мила принялась разглядывать себя в маленьком зеркале, сидя на кровати.

– Что ты там пытаешься увидеть?

– Какая-то я пегая с этими отросшими корнями. Ты не находишь?

– Чтобы волосы стали нормального цвета, нужно просто состричь крашеные концы. И тогда ты не будешь похожа на пегую кобылу.

– Значит, по-твоему, я похожа на пегую кобылу?! – возмутилась Мила. – А никто и не заставляет тебя жениться на пегой кобыле. Подумаешь, арабский скакун чистых кровей выискался!

– Ты же сама назвала себя пегой, я только повторил.

– Не помню, чтобы я называла себя кобылой.

– Ну вот видишь, сама подтверждаешь, что забыла.

– Знаю-знаю, почему ты хочешь, чтобы я подстриглась. Надеешься, что так быстрее забуду о своем прошлом? Так вот, я не буду стричься, даже не мечтай!

– Ты сама затеяла этот разговор. Поступай как знаешь… Можешь даже передумать выходить за меня замуж.

– Нет, вы только на него поглядите! Ишь размечтался! Теперь ты никуда от меня не денешься!

– А я и не собираюсь. Ты мне нравишься и пегой. – Алексей подошел к Миле и поцеловал ее. – Кобылка ты моя необъезженная.

На следующий день весь скит гудел, как растревоженный улей, и готовился к венчанию. Монахи Сергей и Николай, изъявившие желание быть шаферами, тут же соорудили нехитрые головные уборы, прикрепив к передней их части на один – образок Спасителя, на другой – Пресвятой Богородицы, а батюшка Георгий освятил их, провозгласив венцами.

Нашлись и кольца обручальные для молодых – два тоненьких золотых, большое и маленькое, которые старушка берегла со своего венчания. Даже белое шелковое платье с фатой она, словно фокусник из шляпы, вытащила из своего, как оказалось, почти волшебного баула. Эти наряды, а также нитку бус из натурального жемчуга она также трепетно хранила, надеясь, что когда-нибудь ее многострадальная Люсенька все же найдет свое женское счастье. И слава богу, что эти сокровища таки пригодились!