Поцелуй на пожарной лестнице

– Вот! – обрадовался Павел, потому что мысли эти, надо полагать, отразились на Катином лице. – Правильно сообразила! Не за тебя он боялся, а за себя! Потому что ему, вору в законе, ни под каким видом не положено было детей иметь, ясно? И если узнают об этом друзья наши общие из сходняка, то большие неприятности может Свояк поиметь. Даже неприятностями это не назовешь – полный кердык! Вот чего он боится больше всего! Очень ты для него опасна…

Светильник в форме лилового куба внезапно мигнул и погас. Яркая вспышка осветила перед мысленным Катиным взором все, что случилось в последние два часа. Она опасна для дяди Васи самим фактом своего существования. Он-то думал, что никто никогда не узнает об их родстве, а оказалось, что знает об этом слишком много народу.

– И за то, чтобы никто не узнал о его доченьке, он многое отдаст, поняла? – твердил свое Павел. – Вот тут мы с ним и сторгуемся, когда я карточку на стол брошу да тебя ему покажу!

– А если он не захочет торговаться? – медленно спросила Катя. – Что тогда со мной будет?

– Тогда я предъявлю тебя сходняку – и все, кончился Свояк! Был – и нету!

В висках ее стучало, перед глазами плавали разноцветные мухи, розовая орхидея в петлице Павла казалась ненастоящей, неживой, а искусственной, такие цветы продают бабушки на кладбище. Сколько ей тут просидеть предстоит? Пока они не разберутся с дядей Васей. И кто сказал, что после всего этого Павел ее отпустит? Она вспомнила кривую ухмылку Резаного, когда он пропустил вперед Зою Петровну и пошел за ней по коридору, и поняла, о каком «расчете» говорил Павел.

Зоя Петровна шла по длинному, извилистому коридору, напоминающему ход в лисьей норе, и напряженно размышляла. Этот… Павел, как он разрешил себя называть девчонке с испуганными глазами, конечно, очень опасный человек. И очень денежный. Так что сумма, которую запросила Зоя Петровна за свою информацию, для него форменный пустяк – всего-то пять тысяч долларов. Нужно было попросить десять, а то и все двадцать. Не обеднел бы! Зоя Петровна не зря всю жизнь проработала процедурной сестрой и уколола столько вен, что и не сосчитать. Она привыкла определять состояние человека по его рукам – если они дрожат, потеют, стало быть, человек нервничает. У могущественного хозяина кабинета руки не дрожали, однако он все время старался их чем-то занять – то вертел в пальцах какие-то коробочки и шкатулки, взятые со стеллажа розового стекла, то трогал белесое отвратительное хищное растение, то поправлял ядовито-розовую орхидею в петлице… Зоя Петровна была женщиной весьма наблюдательной. Сопоставив поведение хозяина кабинета с интерьером помещения и его странное пристрастие к хищному растению, она почти уверилась, что если закатать рукав шикарного светлого смокинга, то вена под ним окажется вся исколотой. Но сейчас хозяин кабинета был возбужден не наркотиками, а чем-то другим. Он был опьянен чувством приближающейся победы. Информация Зои Петровны была для него очень и очень важна. Жаль, что она не попросила побольше денег! Конечно, двадцать тысяч долларов – это уже перебор, она свое место знает и не зарывается, но десять было бы вполне… Но что сделано, то сделано, не в ее правилах менять свои решения.

Хотя Генка Королек, тот самый сосед, который свел ее с могущественным хозяином этого клуба, уговаривал ее не скромничать, сулил золотые горы, заживем, говорил, с тобой, Петровна, как белые люди, с золотой посуды кушать будем, от тысячной бумажки прикуривать… Она не слишком-то верила – пустой человек Генка, нестоящий, даже в детстве все время врал по мелочам и у товарищей по карманам шарил. И, конечно, никакого знакомства с таким человеком, как уголовный авторитет Павел, по кличке Рафинад, он не водил – кто Генку к нему подпустит? Но, видно, нашел он ход какой-то, шепнул на ушко кому-то посерьезнее, вот и до Рафинада все дошло.

И теперь Зоя Петровна решала в уме сложную задачу – как разделить полученные деньги? Сколько отстегнуть Генке? Половину – слишком много. Не стоит он таких денег! А может, и вообще не надо ничего давать, может, с ним уже расплатились? Как три дня тому назад загорелись у него глаза, когда он карточку медицинскую той девчонки увидел! С тех пор и не видела его Зоя Петровна. Эти люди ее сами нашли. Дома Генка не появлялся, стало быть, загулял. А загулял – значит, деньги у него появились. А откуда деньги, кроме как не от этих, людей Рафинада? Больше Генке взять неоткуда.

Они шли по длинному коридору, как вдруг провожатый тронул Зою Петровну за плечо.

– Сюда! – Он твердой рукой повернул ее к двери, за которой шли вниз крутые ступеньки.

Лестница была освещена слабой пыльной лампочкой без плафона. В душе Зои Петровны шевельнулось неприятное чувство: она прекрасно помнила, что сюда они шли другой дорогой. Но ступени были круты и неудобны, так что она сосредоточилась на спуске. Не хватало еще ногу сломать!