Поцелуй на прощание (СИ)

Все случилось слишком быстро – Наташа сумела поймать недоуменный взгляд Литвы, который явно не мог понять, почему девушка не шевелится, как соляная статуя. А потом Америка схватил своего секретаря за плечо и бесцеремонно оттащил в сторону.

- С ума сошел, что ли? – то, что он втолковывает ошеломленному Торису, Наташа слышала смутно. Губы горели, горело все тело, но лишь в сердце томительно выла ледяная метель.

- Ми… мистер Джонс, - растерянно бормотал Литва, - просто мы… она…

- Совсем сбрендил, - раздраженно оборвал Альфред его бессвязную речь. – Чтоб я больше такого не видел, понятно? Хочешь проблем?

- Но я…

- Выпиши-ка мне чек, вот что. А то Беларусь… Беларусь? Беларусь!

Его окрики, доносившиеся девушке в спину, подгоняли ее, будто удары плети. Справляясь с головокружением и затопившей тело слабостью, она вернулась в зал, где тут же угодила в успокаивающее тепло, исходящее от Мэтью.

- С тобой все в порядке? – он был немного пьян, и от осознания этого Наташу почему-то передернуло. – Эй, ты бледная…

- Я… - вопрос «говорить или не говорить» перед Наташей даже не стоял. Что бы ни случилось, Мэтью не должен был знать о присутствии на вечеринке Ториса Лоринайтиса. – Нет, все в порядке. Здесь просто душновато…

- Согласен с тобой. Выйдем на балкон?

Продравшись сквозь толпу танцующих и пьющих, они толкнули изукрашенную резьбой стеклянную дверь и оказались на уютной террасе, куда почти не долетали бьющие по ушам звуки музыки. Мэтью присел на скрипнувшие качели, Наташа оперлась о кованые перила и сделала несколько глубоких вдохов, каждый из которых показался ей глотком жизни. Нервы, все еще напряженные до предела, продолжали дрожать и гудеть, но девушка ощутила, что к ней постепенно возвращается самообладание.

- Мне кажется, у тебя что-то случилось, - проницательно заметил Мэтью, подходя к ней. Наташа вздрогнула, ощутив тепло его рук на своих обнаженных плечах, и крепко зажмурилась, будто это могло удержать рвущиеся из горла слова.

Но слов не понадобилось.

- Мэтт! – стеклянная дверь распахнулась с такой силой, что едва не разбилась вдребезги. Канада резко развернулся навстречу брату, Наташа даже не пошевелилась. Ей и так было ясно, что расплаты не избежать, оставалось лишь принять ее спокойно и с достоинством.

- Вот он говорит, что Беларусь – то ли его девушка, то ли кто…

Наташа ощутила на себе пронизывающий взгляд Мэтью и съежилась, не в силах поднять головы. Это было трусостью, но она ничего не могла с собой поделать – только смотреть вниз, в заполненное огнями ущелье городской улицы.

- Мне кажется, вы что-то перепутали, - голос Канады не утратил и толики вежливости. – Кто вы такой?

- Меня зовут Литва, - твердо произнес в ответ его соперник. – Торис Лоринайтис.

Наташа не могла слушать этот голос – казалось, еще слово, и сердце разорвется в клочья. Но спасение виделось лишь в одном – с силой оттолкнуться от перил, будто они были в чем-то виноваты, и, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, убраться с балкона прочь. В руку приятной тяжестью лег номерок из гардероба. Бежать, бежать отсюда!

Беларусь всегда гордилось своей силой. Она не сдалась за века польского владычества, вынесла плен Людвига и развал Союза. Не отступила она, защищая Ториса от Вани когда-то давно, в марте девяностого. Но в такой ситуации она оказалась впервые и, к собственному обжигающему стыду, предпочла уйти, не принимая боя.

Дрожа и поминутно оглядываясь, Наташа спустилась в гардероб и протянула хмурому мужчине за стойкой номерок. Слава Богу, рядом никого не было, только из-за партеры, загораживающей вход в какие-то служебные помещения, доносились невнятные шорохи, но Беларусь мало волновало, что было их источником. Гардеробщик чудовищно медленно снял с вешалки ее пальто, хотел набросить на плечи, но Наташа бесцеремонно увернулась и, отобрав вещь, торопливо направилась к выходу. Бежать, бежать отсюда!

Ей не хватило пары секунд, чтобы схватиться за дверную ручку – тонкая, но сильная ладонь перехватила ее запястье.

- Наташа!

Невидимая сила развернула девушку и прижала к стене. Заставив себя открыть глаза, Наташа увидела прямо перед собой бешено горящие глаза Ториса. Больше она не видела ничего, все, кроме этих глаз, было покрыто мраком.

- Объясни, что происходит, - Литва явно старался говорить мягко, но голос его посекундно срывался на высокие, почти истерические нотки. – Ты с ним? Почему? Что произошло?

- Я не хочу видеть тебя, - пробормотала Беларусь непослушными губами. – Отпусти.

- Не отпущу, пока не скажешь, что произошло.

Ледяное, темное оцепенение отступало, сменяясь такой же ледяной яростью.

- Ты предал меня! – выкрикнула Беларусь, и крик этот разогнал сгустившуюся возле нее темноту. Теперь она видела все необычайно ясно – и перекошенное бледное лицо Ториса, и тонкий шрам на его левом виске, оставшийся после присоединения к СССР, и судорожно сжатые пальцы, сжимающие ее плечи, и даже пылинку, осевшую на темно-зеленом галстуке Литвы. А особенно ясно – смятение, затушившее яростное пламя в зеленых глазах.

- Что ты имеешь…