Поцелуй небес

– Доктор Динстлер великолепный пластический хирург. Когда-то он спас Алису после катастрофы, много помогал моим друзьям. Максима доставили в его клинику, чтобы придать лицу мальчика фамильное сходство с предками. Теперь он выглядит как стопроцентный арабский принц. От того, насколько будет соблюдена тайна его перевоплощения зависит благополучие достаточно влиятельной и богатой страны. Ты – неугодный свидетель и человек, к которому мальчик привязан. Поэтому, Виктория Козловская должна исчезнуть. И она исчезнет, но по моей воле, приняв другое имя и получив новую внешность… Глаза Виктории округлились, но она промолчала и Остин одобрительно сжал в своих ладонях ее руку.

– Это совсем не страшно, девочка. Ты просто начнешь новую жизнь – у тебя самый подходящий возраст. Мне пришлось сделать это значительно позже. И кроме того – я останусь с тобой и всегда успею подстелить солому под твой худенький зад. Если, конечно, вздумаешь падать… И вот еще что – твою новую биографию, моя дорогая Мата Хари, мы сочиним вместе и основательно изучим, но после того, как с тобой поработает Динстлер…

– А это долго? – нахмурила брови Вика.

– Ты хотела спросить "больно"? Ведь так? Быстро и совсем не больно. Легкая бескровная пластика. Дня три-четыре вы проведете в глухом, но вполне комфортабельном местечке, а за это время я подготовлю все, чтобы из него выпорхнула совсем другая пташка. Теперь рассказывай подробно: твой возраст, группа крови, национальность, образование, вкусы, способности, болезни, знакомства с известными людьми, привязанности… Нам надо, чтобы новая личность комфортабельно расположилась в твоей собственной и быстро прижилась. Поэтому, расскажи о себе, ну, всякую ерунду, как новой подружке, – Остин нажал на кнопку и попросил появившуюся мадам Лани:

– Пожалуйста, принесите нам кофе, пирожные и …(он вопросительно посмотрел на Вику и догадался) побольше бананов. Вот видишь, кое-что интимное о тебе я уже знаю. Беседа получилась длинная, прерванная торопливым обедом.

– А в последнее время я мало читала, слушала да и вообще, присматривалась к людям. Йохим мне нравится и особенно господин Дюваль… Нет, старший… А стихи Жан-Поля, честное слово – замечательные. Хотя я не могла вникнуть во все тонкости французского языка, – торопливо подвела Виктория итоги к своему сумбурному досье.

– Это просто везение, девочка, что у тебя такой хороший французский. При определенных усилиях его довольно быстро можно сделать совершенным… Да и немецкий, я думаю, пойдет быстро, – размышлял Браун. – В общем, выбор у нас есть. Хотелось бы все же оставить тебя русской. Нынешняя волна эмиграции из СССР так велика, что в ней не составит труда спрятаться симпатичной юной особе, – он посмотрел на Вику, сообразив, что видит ее такой в последний раз – рыженького остроносого зверька, затравленно глядящего изподлобья. – Доверься мне, я подберу тебе "легенду", а мадам Браун обеспечит экипировку, она у нас специалист по составлению гардероба.

– Когда я должна уехать? – спросила Вика, почувствовав вдруг, как хочется ей встретить Новый год у этой собственноручно убранной елки, среди людей, ставшими уже близкими.

– Сейчас. Катер ждет, мы поедем вместе, а в Каннах нас встретит друг, которому я передам тебя из рук в руки. Августе и остальным скажем, что ты уезжаешь на несколько дней в клинику Динстлера на очередное обследование головы… Не печалься, детка. – Остин потрепал ее по щеке. – Эх, если бы в восемнадцать мы могли знать, как несказанно богаты, владея капиталом нерастраченных долгих-долгих лет! …Уже одетая к отъезду, Виктория торопливо распрощалась с недоумевающими гостями и домочадцами.

– Йохим настаивает на срочном обследовании, вы же знаете какой он дотошный врач. Будем надеяться, что Новый год Виктория встретит с нами, объяснил внезапный отъезд гостьи Остин.

– Счастливо, тебе девочка! Только не забудь – третьего января я улетаю в Нью-Йорк. Ну, мы еще увидимся, – расцеловала Вику Августа Фридриховна. Жан-Поль, казалось, заподозрил что-то неладное, но старался не подать виду: