Поцелуй небес

— Актер Дюваль умер, да здравствует Дюваль парфюмер! Я докажу тебе, русская крошка, что ничем не хуже вашего любимчика Деллона. После Рождества мы заедем в мой «бутик» и там я покажу тебе такие штучки… И подарю, конечно. — Дани хлопнул в ладоши: — Прошу всех присутствующих понюхать мадам Дюваль… Представительный эксперт — Алиса — вперед! Это наши новые духи «Караты».

— Может быть «Куранты» — это часы на московском Кремле? — предположила Вика.

— Отлично! Ку-ран-ты. А что — пахнет бегущим временем? — Нет… Алиса обняла Сильвию. — Пахнет остановившимся счастьем. И тут в теплеющий воздух сверкающей мишурными украшениями комнаты ступил черный человек ссутулившийся, затравленно поглядывающий из под полей фетровой шляпы. О был с саквояжем и напоминал вызванного на срочные роды акушера.

— Чрезвычайно кстати! Нам как раз понадобился доктор! Знаешь, Ехи, Сильвия всех отравила своими духами. Жуткая аллергия. Срочно необходим апперитив. — Дани помог другу снять пальто и слегка подтолкнул его в женский круг. Сердце Дани разрывалось от жалости: после того, как он видел Йохима на похоронах Ванды, тот резко изменился: постарел лет на 10, потускнел. А главное — равнодушная, холодная обреченность во взгляде. Было ясно, что этот человек никогда не сумеет улыбнуться. Его глаза обежали присутствующих (в холл как раз спустились встречать гостя обе пожилые дамы и Браун) с искоркой интереса и вновь погасли. «Искал Тони» — сообразила Алиса и взяла Йохима под руку.

— Пойдем-ка наверх, там теплее и пахнет елкой. Остин, пора перейти к апперетиву. Динстлер продрог на твоем любимом катере, хорошо еще, что ни у кого нет склонности к морской болезни! — У меня есть! — в дверях появилась запыхавшаяся Тони, а за ней Шнайдер с двумя чемоданами.

— Простите, мне надо вначале навестить свою комнату. Добрый день, господа! — вихрем пронесясь по залу, она кинулась к лестницы.

— Антонию мутило всю дорогу. Она не захотела принять таблетку… Сейчас все пройдет, — объяснил Шнайдер, следуя за своей подопечной.

— Артур, вы стали профессиональной нянькой. Но прошу вас, отдыхайте сегодня, — остановила его Алиса. — Я присмотрю за дочерью, кроме того, у нас есть доктор. А Остин пока займет гостями.

Виктория ничего не поняла. Ее потрясла красота приехавшей девушки, роскошная, серебристая, небрежно распахнутая длинная шуба, по которой разметались смоляные блестящие локоны. Несомненно, это дочь Алисы и Остина, знаменитая манекенщица… Но суматоха, связанная с ее прибытием, быстрый лепет Алисы, смущение Динстлера и даже минутный паралич добродушного Дюваля — все было неспроста. Вика не стала подниматься со всеми наверх в гостиную, а взяв из гардеробной комнаты свой жакет из коричневого барашка, купленный в Каннах Августой по распоряжению Алисы вместе с довольно объемным набором различных вещей, выскользнула в сад.

Виктория ни разу еще не покидала дома и даже не знала, куда идти, чтобы напрямик попасть к морю. Солнце скрылось за тяжелыми клочковатыми облаками и холодный ветер безжалостно обрывал с кустарника засохшие листья, шумел голыми ветками высоких акаций. К ногам Вики упал длинный засохший стручок. Она подняла коричневатый замшевый чехольчик, в котором аккуратно упакованные, лежали каждый в своей ячейке черные глянцевые семена. «Совсем как у нас в Одессе. Только крупнее.» — подумала она и сунула находку в карман. Сегодняшний разговор с Максимом что-то перевернул в ее жизни, означал начало нового, неведомого этапа. «Надо быть стойкой и мужественной. Надо стать такой, как хотел отец» — решила она, удивившись, что эта простая заповедь так долго не приходила ей в голову. «Я буду все рассматривать, и все делать за двоих. Ты потащил бы меня к воде или вон на тот высокий камень, как тогда над Волгой, правда, папа?.. Нет, сегодня мы должны поздороваться с морем…» — Виктория легко понеслась вниз по крутой каменной лестнице, ведущей к причалу.