Поцелуй Осени

— Нет! Мы все знаем, что Круба — это всего лишь оболочка того, чем она была раньше. Владение, почти полностью лишенное энергии. Стоит ли удивляться, что она позволила войти им? — крикнул толпе Туве.

— Но вам-то туда войти не удавалось, — Осень не повышала голоса, но он легко перекрывал голос Туве, заполняя комнату. Она устала от Туве с его пуристскими идеями и фанатизмом. — Вам, тому, кто утверждает, что он обладает чистой кровью.

— Моя родословная чиста!

— И все же Круба никогда не считал вас достаточно достойным, чтобы впустить, — напомнила всем Осень.

— Как я уже сказал…

— И скоро она вынудит вас покинуть владение, которое вы присвоили себе на ее территории, — оборвала она. Когда Кирэлл впервые сказал ей, что это возможно, Осень почувствовала себя виноватой и даже думала о том, можно ли как-то остановить силу Крубы. Теперь, после встречи с Туве, она этого не хотела. Она не хотела, чтобы он жил рядом.

— Но это невозможно! У Крубы нет такой силы…

— Есть, с тех пор, как хранитель вернулся и вновь наделил ее силой, — объявил Кирэлл, склонив голову в ее сторону.

— Хранители, — поправила Осень, снова шокируя всех, поскольку владение обычно признавало только одного хранителя. Если Круба действительно признала их обоих, это создаст новый прецедент. — Круба — это наше владение, а не только мое.

— Это можно будет выяснить позже. — Киран не хотел, чтобы обо всем этом стало известно сразу после того, как все увидели, что Осень может частично менять форму.

На самом деле он и сам не верил, что это правда, хотя Кирэлл и говорил об этом. У них и так хватало забот. Но поскольку все только что видели ее когти, не оставалось ничего другого, как встретиться с правдой лицом к лицу.

— То, что нужно обсудить прямо сейчас, — это способность Осени частично менять форму.

— Что в этом такого? — требовательно спросила она.

— У наших женщин есть только две формы: дракон и форма Другого. Переходной формы нет, — сказала ей Киран.

— Для Младших и Праймов это верно, — Осень говорила достаточно громко, чтобы слышали все. — Но Высшие всегда были способны частично измениться. Это дополнительный уровень защиты, который держался в строжайшем секрете.

— Это ложь! — воскликнул Туве.

— Как вы узнали об этом? — подал голос старейшина Гэл, Золотой Младший.

— Это не ложь, — она стрельнула взглядом в Туве, прежде чем позволить своему взгляду переместиться на старейшину, задающего вопрос. В его глазах она не увидела того же осуждения, что и в глазах Туве. Он просто задал вопрос. Успокоившись, Осень ответила: — Я узнала об этом, когда варанианцы напали на мою семью и убили ее. Двенадцать лет назад.

При слове «варанианцы» все присутствующие задергались. Прошло уже много лет с тех пор, как последний варанианец был замечен где-то поблизости от Монду, но это не означало, что они пропали навсегда.

— И ты выжила? — Туве недоверчиво фыркнул. — Ты действительно думаешь, что мы поверим, что женщина может пережить нападение варанианцев?

— Мне на самом деле все равно, во что вы верите, — Она пристально посмотрела на него, ее глаза начали удлиняться, когда дракон попытался взять верх и испепелить высокомерного старейшину.

Осень знала, что не может этого допустить, если хочет доказать, что она уже взрослая. Но это вовсе не означало, что она не может показать свою злость.

— Любой из вас! Генерал Террон напал на меня, и у нас обоих есть шрамы, которые это доказывают, — откинув волосы со спины, она сказала себе не обращать внимания на вздохи тех, кто стоял позади нее, и развернулась так, чтобы старейшины могли видеть сеть шрамов, которую открывало ее платье.

— Великий Кер! — Никсел задохнулась от ужаса, и это чувство разделили многие другие.

— Генерал Террон убил мою семью, он оставил шрамы на моей спине и бросил меня умирать, но не раньше, чем я ударила его в глаз и оставила свой собственный след на его лице.

За ее заявлением последовали новые вздохи, самый громкий из которых исходил от Туве, чья золотистая кожа, казалось, стала бледно-желтой.

— Почему твой дракон не исцелил тебя? — спросил один из старейшин.

— Потому что я была еще слишком молода, чтобы сменить форму, — ответила она, резко обернувшись.

— Но ты же сказала, что это было всего двенадцать лет назад, — напомнил ей Лэндо.

— Так и было, — она посмотрела на Кирэлла и поняла, что в своем гневе открыла Совету то, что они оба надеялись скрыть. Он понимающе улыбнулся ей и кивнул в знак поддержки.

— Все нормально. Скажи им, — прошептал он в ее голове.

— Но это невозможно, — настаивал Лэндо.

— Может быть, для вас. Не для меня.

— Ты все объяснишь, — приказал Лэндо.