Читаем Поцелуй под омелой полностью

Лори жила у тети, и это значило, что она должна играть по ее правилам. Двадцать второе декабря было днем караоке: все женщины из салона красоты Клары, школьные друзья Андреа и все соседи были приглашены погорланить рождественские хиты восьмидесятых в караоке-баре. Единственным его плюсом для Лори были отдельные кабинки, уменьшавшие риск встретить кого-нибудь из знакомых.

Лори почувствовала укол сожаления, мысленно перенесясь в центр Лондона и представив себе, что сейчас там присходит. Это вечер рождественского ужина «Симлесс», и Дэнни со всеми коллегами будут в «Нобу»[13] – ее любимом ресторане на все времена. Вчера она подумала: не позвонить ли Дэнни, чтобы спросить, не сможет ли она присоединиться к ним, но поняла, что это будет неверный ход. Дэнни отправил ее в отпуск, и она не собирается приползать обратно на брюхе только ради того, чтобы поесть ультрамодной японской еды.

И вот Лори с Андреа, поужинав, приготовились к выходу, а Клара стала названивать друзьям, дабы уточнить детали. Лори было предписано надеть красную шапку Санты, поправ ею тщательную укладку завитых локонов и поблескивающих сережек в форме рождественских елок.

– Я и в самом деле должна напяливать на себя это? – попробовала было опротестовать Лори свой выход в шапке.

– Безусловно! – ответила ей Андреа тоном, не терпящим возражений. – Это моя жизнь, Лори… Я делаю это каждый год. И хотя бы сегодня немного – немного! – облегчи мою участь и не откручивайся… Все равно не получится.

Поморщившись, Лори открыла сумочку, чтобы достать что-нибудь из косметики для усиления образа.

– Нет, твоя косметика тут не подойдет! – засмеялась Андреа. – Намажься вот этим гелем, он с золотыми блестками, мама будет счастлива.

Лори нехотя нанесла небольшое количество геля на ключицы и плечи. Андреа решительно забрала у нее упаковку и щедро намазала гелем ей щеки.

Тетя Клара заглянула в дверь спальни, где они прихорашивались.

– Ух ты, полный отпад!

Отпад? Хм… Взгляд в зеркало не обрадовал Лори. На нее смотрела елочная игрушка. Румяная и блестящая. Но если не можешь победить врага, встань под его знамена! Ведь так?..

* * *

После нескольких бокалов малиновой «маргариты» Лори монополизировала микрофон. Ее страстная версия песни Тома Джонса «Детка, на улице холодно!» вызвала оглушительные аплодисменты и одобрительный свист. После этого никто не мог ее остановить – «Блонди»[14], Тина Тернер, Шерил Коул – она перебрала всех.

– Нет, дай сюда! – кричала она, хохоча и выхватывая микрофон у Андреа – та уже битых пятнадцать минут размышляла, какую бы песню ей выбрать.

– Мы рады, что тебе весело, – шепнула Клара, остановив буйство Лори. – Но отбирать микрофон у сестры – поведение не совсем в рождественском духе. Ты не согласна, дитя мое?


К концу вечера Лори почти забыла о существовании Патрика Картера. В такси по дороге домой она положила голову на плечо Андреа. Предметы вокруг нее кружилсь, вращались, и среди них затерялось ее мимолетное увлечение Патриком. А в Скипли был не только он – в Скипли она наконец-то научилась давать себе отдых. Ее передышка сработала: она нашла там… себя.

– Ах, как было веееесело, – прокричала Лори трем спутницам. – Куда дальше? В клуб? Давайте в клуб!

На ее телефон пришло сообщение. Она достала из сумки пиликнувший аппаратик и заплетающимся языком стала читать, пытаясь сфокусировать зрение на тексте и бормоча себе под нос. Это был Дэнни.


Лори, счастливого Рождества. Нам не хватает тебя сегодня.


– Ха, отлично! – не удержалась Лори и продолжила чтение.


Последние новости: поступление сумок «Навахо» в магазины задержали всего на несколько дней, и они теперь – абсолютный рождественский хит. Мы такого не ожидали. А испорченные – смотри, что с ними случилось. Кто-то из «Симлесс» сфотографировал одну и выставил ее в интернете. Фото стало вирусным – а люди решили, что это протест против капитализма!! Был ажиотаж на Далстонской пробной продаже, и уже утром мы распродали большую часть сумок. Джиллиан говорит, что антибрендинг – это новый брендинг… Но без тебя было сложно. Ты нам очень нужна. Джиллиан интересуется, а может быть, мы обсудим твое более раннее возвращение на работу? С начала января? Что скажешь? Дэнни.


Но как же… билет в Испанию? Да и… сколько нового она о себе узнала за эти недели! О том, чего она на самом деле хочет!..

Перейти на страницу:

Все книги серии Женские слабости. Романы Эбби Клементс

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее