Читаем Поцелуй под омелой полностью

– Вот здесь ты ошибаешься, – повернулась к ней Беа. – Сильно ошибаешься. Ты забыла, почему тот парень упал с крыши? От такого нельзя отмахиваться, Милли. Это очень важно. Что-нибудь подобное может случиться не только в радиопередаче. В «Арчерах» – вся наша жизнь.

Милли испустила тяжкий стон. Рейчел была зажата дверью, шестилетним сыном, подушками и мягкими игрушками. Единственной причиной молчания Зака было то, что он активно жевал мармеладные жвачки. Скорее всего, когда начнется период его гиперактивности, подумала Рейчел, она пожалеет, что давала их ему.

Рейчел не любила прощаний, и, несмотря на то что ей не терпелось вернуться домой, расставание с Джеем и Шивон ее огорчило. Правда, с Джеем она увидится совсем уже скоро: под новый год он приедет устанавливать вместе с Эйденом оставшуюся часть мебели.

Лили очень старалась уговорить их остаться на ее рождественский пир.

– Это самое меньшее, что я могу для вас сделать. Мне так хочется вас порадовать! Если б не вы, мне бы не удалось похвастаться такой красивой квартирой на вечеринке. Я настаиваю. Оставайтесь у меня: диваны раздвигаются.

В конце концов она сдалась, отпуская их с миниатюрным тортом из своего «Карибского Рождества» и бутылкой рома.

– Конечно, праздновать вы будете по-своему, как привыкли, – сказала она, – но на Рождество съешьте мой торт и вспомните о вашей соседке – старушке Лили.

Зак и Милли обняли ее на прощание, и Зак подарил ей рождественскую открытку, которую нарисовал сам.

– Мы можем болтать по скайпу, – сказал он, и Лили улыбнулась.

– Конечно, сынок. И только благодаря тебе.

Эйден ушел вперед, чтобы проверить, все ли в порядке с машиной, и Рейчел с облегчением услышала звук заработавшего мотора.

– Нам пора, – сказала она.

Вдруг у Лили за спиной послышался другой звук, похожий на тихий гул мотоцикла, – кошачье мурлыканье. Зак и Милли подались назад. Из-за ног Лили появился Мистер Рипли и пошел к ним, подставляя голову, чтобы его погладили.


Рейчел посмотрела на мужа и на детей. Трудно было поверить, что они покидали Скипли всего лишь на месяц. Вся жизнь их перевернулась с ног на голову, и вот они едут домой, став ближе друг другу, значительно ближе, чем когда-либо. Да, их Рождество будет скромнее в этом году: она не зарезервировала индейку у мясника, и у них ничего не подготовлено для застолья. Возможно, они в Рождество удовольствуются готовой пиццей, но это не имеет значения. Вся семья в сборе и все счастливы – это важнее всего.

Отзвучала финальная музыкальная тема радиоспектакля, и Беа согласилась «сменить пластинку». Рейчел тут же захватила эфирный плацдарм, сообщив, что у нее есть пожелание. Покопавшись в кармане на спинке водительского сиденья, она передала вперед диск. Беа вставила его в магнитолу. Милли по первым же звукам узнала песню Криса Ри[16] и начала подпевать, а через пару тактов к ней присоединилась семья: «Мы едем домой на Рождество…»


Дома, едва они переступили порог, Рейчел вынесла из кладовки коробку с елочными украшениями, и Зак с Милли в одно мгновение опустошили ее. Милли перебирала игрушки в поисках своих любимых. Им очень повезло – по дороге удалось купить елку, и на крыше машины нашлось для нее место.

Рейчел, конечно же, сразу пошла на кухню, подпевая рождественским песням, звучавшим по радио. Они все вместе решили, что чемоданы распакуют потом. Но надо было заглянуть в холодильник и приготовить голодной семье что-то на ужин. И тут ей на глаза попался оставленный на столе белый конверт.

Она вскрыла его и прочитала текст рождественской открытки в форме оленя – от Лори.


Семья Мюррей!

Спасибо, что позволили мне пожить в вашем доме. Хорошего вам Рождества. Я зарезервировала для вас индейку у мясника, так что поторопитесь забрать.

С любовью,

Лори.


PS. В холодильнике для вас есть еще кое-что.


Рейчел переполнило любопытство. Открыв холодильник, она обнаружила там массу контейнеров и пакетов – маленьких и побольше. Она достала их все и сложила на стол.

Так… Первый контейнер – клюквенный соус. В другом – миниатюрные рождественские венки.

– Эйден, дети, – закричала она. – Идите сюда, посмотрите!

Открывая один за другим контейнеры, в каждом они находили что-то из «Обратного отсчета до Рождества от Беа». Ее лицо озарила улыбка.

– Ты, по-моему, говорила, что Лори не в восторге от кулинарных бдений? – рассмеялся Эйден, обнимая Рейчел за плечи. – Ай да Лори, настоящая кулинарка!

– Похоже, некоторые люди меняются в лучшую сторону, – гордо ответила Рейчел. – Ты же не станешь спорить?

Дети галдели от радости.


В десять вечера Зак уже спал, Милли читала в своей комнате.

– Думаешь, нас никто не застукает? – улыбался Эйден, оглядываясь и осматривая гостиную, будто кто-то мог выскочить на них из кладовки.

– Я думаю, что никто, – ответила Рейчел, доставая коробки с подарками, которые надо было красиво упаковать.

Перейти на страницу:

Все книги серии Женские слабости. Романы Эбби Клементс

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее