Поцелуй под омелой

Юрий Михайлович, отец Оли, молча смотрел в одну точку, чересчур долго размешивая сахар. Оля с мамой с любопытством уставились на него. Он долго не отвечал, и Оля обеспокоенно произнесла:

— Пап, все в порядке?

Мужчина очнулся:

— Да, да… Вполне, вполне. Все замечательно!

Оля и мама переглянулись. Ксения Борисовна широко улыбнулась. И губы Оли неуверенно дрогнули в натянутую улыбку. Если маму такая рассеянность Юрия Михайловича веселила, то дочь уже всерьез беспокоилась за отца. Когда они только переехали в большой город, он был таким счастливым… А теперь с каждым днем становится все отстраненнее. Может, на работе какие-то неприятности? Или до сих пор переживает из-за того, что им пришлось оставить прошлую жизнь?

— О чем вы щебетали, пташки? — виновато улыбнулся Юрий Михайлович.

— Твоя очередь покупать шоколад, — напомнила Оля. — Я покупала в понедельник, мама — в четверг… Сегодня воскресенье!

— Ах, шоколад! — Юрий Михайлович ударил себя ладонью по лбу. — Прости, птенчик, совсем из головы вылетело.

Оля растерялась. Чтобы папа забыл о традиции, которую сам придумал? Уже третий год они втроем пьют чай с плиткой молочного шоколада, которую делят на три равные части…

— Папа, ты не болен? — осторожно спросила Оля.

— Чем? — усмехнулся Юрий Михайлович. — Склерозом?

— Ты в последнее время очень странный, — продолжила Оля. — Что-то случилось?

— Что у меня могло случиться? — Юрий Михайлович попытался придать себе самый равнодушный вид, но Оля видела, как нервно он комкает край скатерти. Отец проследил за ее взглядом и поспешно отпустил мятый кусок ткани.

— Ольга, можно тебя на минуту? — позвала мама, первой выходя из кухни в коридор.

Оля тут же поднялась из-за стола и отправилась следом за мамой.

— Мы ведь с тобой говорили на эту тему! — нахмурилась Ксения Борисовна. — Оленька, папа до сих пор не может привыкнуть к новому месту. Он думал, все это будет проходить намного легче.

— Мам! Да на нем же лица уже больше недели нет! — зашептала Оля. — Разве ты не видишь: что-то случилось. Он никогда таким не был!

Ксения Борисовна только опустила глаза.

— Ты что-то знаешь? — насторожилась Оля. И тут же девочку обожгло обидой. У родителей никогда не было от нее секретов! По крайней мере, Оле так казалось… А тут разыграли какой-то спектакль! Внезапно девочку осенило: — Мама, у него появилась здесь другая женщина?

От такого открытия даже руки задрожали. Оле сразу вспомнился монолог Цветолины под школьной лестницей. Нет, такое нельзя представить даже в самом жутком кошмаре. Воображение нарисовало страшное: отец уходит в семью уже ненавистного противного Вадика Филимонова. Кажется, теперь Оля понимала чувства Константиновой…

— Что ты такое говоришь! — испугалась мама. — Нет, конечно! Как тебе такое в голову вообще пришло?

В коридор выглянул Юрий Михайлович:

— Пташки мои, вы что, ругаетесь?

Он подошел к жене и чмокнул ее в макушку.

— Кофе идем пить?

Оля теперь смотрела на отца настороженно, словно впервые видела. «Нет, глупости! У меня просто паранойя!» — подумала она.

— Оля беспокоится за тебя, — проговорила Ксения Борисовна. — Говорит, ты сам не свой.

Отец посмотрел в глаза дочери, и Оля совершенно отчетливо разглядела в них отчаяние.

— Глупости! — Юрий Михайлович тихо рассмеялся. — Из-за того, что я забыл купить шоколад? В этом вся трагедия, птенчик?

— При чем тут шоколад? — воскликнула Оля. Родители только переглянулись. Они считают Ольгу за идиотку?

— Не делай из мухи слона! — вздохнул отец.

— Это ты ведешь себя странно, — присоединилась к нему мама. — В школе неприятности? Как оценки?

Оля не на шутку рассердилась. Схватила с вешалки короткий пуховик, вытянула из рукава шапку с большим помпоном.

— Куда ты, птенчик? — растерялся Юрий Михайлович.

— За шоколадкой! — буркнула Оля, уже зашнуровывая ботинки.

— Оставь ее! — покачала головой Ксения Борисовна. — Ты же знаешь, как могут вести себя девочки в таком возрасте.

Дочь подняла голову и, поправив съехавшую на глаза шапку, сердито посмотрела на маму. Оля искренне считала, что ее так и не коснулись проблемы переходного возраста, и сейчас родительница просто переводит стрелки.

Ксения Борисовна негромко продолжила:

— На днях жаловалась, что ей худеть надо. Представляешь? Что за разговоры? Может, дело в каком-нибудь мальчике?

— Я тебя слышу! — громко проговорила Оля, отворачиваясь к двери.

— Птенчик, там, кажется, дождь собирается! — неуверенно проговорил Юрий Михайлович, пока дочь сердито брякала замками. Но Оля в ответ только демонстративно хлопнула дверью. Вот это да! Она впервые поссорилась с родителями. И было бы из-за чего! Неужели так сложно поговорить начистоту и сказать, что случилось? Она ведь взрослая. Полноценный член семьи! А теперь Оля будет накручивать себя и предполагать самое страшное…