Поцелуй русалки (ЛП)

Из главного помещения до него доносились разговоры. Однажды он решил, что различил властный, оглушительный голос царя, которому Томас Розентрост резко, но вежливо отвечал. Он слышал громкие расспросы и вопросы шепотом, а однажды, в лихорадке, даже узнал голос Марфы. Улыбаясь, он потянулся к руке, гладившей его по лбу. Во время болезни ему снились странные сны. Он видел себя в синем мундире гренадера, плывущим куда-то под верхним слоем воды. Солнечный свет разлетался над ним, сердце его не билось, чтобы сэкономить затрудненное дыхание. Он чувствовал себя счастливым, но одновременно ощущал боль внезапной потери. Русалка баюкала его в руках, пока он не заснул.

Голос Томаса Розентроста вернул его на землю:

— Они нашли письма!

Иоганн, все еще находившийся под водой, открыл глаза. В комнате колыхалось лицо Розентроста.

— Письма? — спросил он.

Врач кивнул. В великолепно завитом парике, но с посеревшим лицом он выглядел, будто не спал несколько ночей.

— Письма, которыми обменивались Карпаков и Дережев. Дережев в этой истории, очевидно, чувствовал себя в полной безопасности, что даже не счел нужным, их уничтожить. И мнимые родственники Наташи Негловны вдруг вспомнили, что с ними за показания против семьи Брем должны были по-царски расплатиться.

— Это значит, дядя Михаэль…

— Вольный, как рыба, — произнес Розентрост, не обратив внимания, что Иоганн при его словах вздрогнул. — Вчера они вернулись домой.

Он сделал паузу и добавил:

— Мне жалко, что твой друг утонул.

Иоганн нахмурил лоб, судорожно силясь вспомнить, кого мог иметь в виду Розентрост, пока до него не дошло, что о Елене знали только он и Марфа.

— Да, — ответил он. — Что… произошло с Дережевым? А с Карпаковым?

— Дережев? Ну, он убил юродивого. Человек мог бы достичь много в царской империи, но вместо этого его убил один из гренадеров. Официально, он попал под случайный выстрел. Его тело вытащили из воды возле крепости Кронштадт. А Карпаков в темнице.

Иоганн вздрогнул, подумав о безумном старике, и сжалился над ним.

— Как бы то ни было, — сказал Розентрост, — Ты в безопасности, твои тоже. За это ты должен благодарить небо.

Иоганн был все еще не удовлетворен.

— Что с русалками? Что царь сказал по этому поводу?

Розентрост втянул воздух сквозь зубы и посмотрел мимо него в окно.

— Ты должен был их видеть, Томас, — напирал на него Иоганн. — Они были там! Люди стояли на крепостных валах и смотрели на Неву. Даже сам царь должен был увидеть русалок.

— Ну, — медленно произнес доктор, — я не должен говорить то, что скажу. И тебе придется об этом сразу забыть.

Он склонился, чтобы никто в соседней комнате не мог понять его слова. В дневном свете его строгое лицо казалось вырезанным из кедрового дерева. Но неверующий Томас усмехнулся.

— О русалках больше никто не говорит. И менее всего царь. Ходят слухи, что группа заговорщиков слишком много взяла на себя. А наводнение помешало их планам. Свидетели признались, что были подкуплены Карпаковым. Это версия, которую ты должен запомнить. Тем не менее, если ты думаешь и веришь, что видел русалок, это твое дело, — он подмигнул Иоганну. — Может быть, даже я что-то видел при наводнении. Возможно, я несколько ночей не мог спать, и чувствовал, что мой старый ум встает на дыбы, как норовистый конь. Он отказывался признать разум в качестве своего Бога. Может быть, даже царь видел русалок, но дело не в этом. Петр не будет раздувать скандал, я думаю. Всегда помни: царь — это обоюдоострый меч. И самый надежный способ избежать смерти — научиться им пользоваться.

Иоганн сглотнул, слова застряли у него в горле. Конечно, он будет хранить молчание. И он бы здесь навсегда не остался. Но когда ему придется покинуть Санкт-Петербург, однажды это произойдет, то только на палубе собственного корабля.

***

Дядя Михаэль был бледен, но его лицо покраснело от радости, когда Иоганн живой и невредимый вошел в горницу. Их дом пострадал от наводнения. До сих пор еще сушились одеяла и намокшая кожа. Увидев входящего Иоганна, Иван не подал и виду, лишь коротко кивнул ему и снова согнулся над, затвердевшим от воды, кожаным фартуком, пробуя натереть его седельным жиром для мягкости.

Иоганну бросилось в глаза, что жизнь продолжалась. Каждый вновь принимался за свою работу. Подкопщики выроют новые каналы, на сей раз гораздо глубже, чтобы при следующем половодье сдержать в узде подъем воды. Съедутся новые работники из царской империи, новые жители — из городов. Чертыхаясь, они приобретут дома, которые царь приказал им здесь построить, и однажды скажут, что этот город не так уж и плох.

— Томас настоящий волшебник! — воскликнула Марфа и обняла Иоганна. — Еще несколько дней назад ты лежал на носилках и выглядел, как обреченный на смерть. Ты помнишь, что я тебя навещала?

Иоганн кивнул и прижал тетю к себе.

— Да, — пробормотал он. — Спасибо тебе, Марфа!

Смущаясь, она высвободилась, и он увидел, как она покраснела.

— Нам это дорого обошлось, — произнесла она тихо. В своей давнишней резкой манере Марфа обернулась и потянулась за деревянной миской, чтобы приготовить ему горячую кашу.