Поцелуй русалки (ЛП)

На мгновение его переполнило счастье. Такое чувство появлялось лишь при возвращении домой после долгих лет лишений. И Иоганн позволил себе насладиться этим благостным ощущением. Дядя Михаэль практически не произнес ни слова. Вместо этого он написал письмо красивым почерком и предоставил его Иоганну. Оно значило гораздо больше, чем слова. Иоганн смущался, читая строчку за строчкой. В нем излагалось то, чего дядя Михаэль никогда бы ему не сказал — расписание времени его ученичества, трактат о его умениях и сильных сторонах, и благодарность учителя за хорошую работу.

— Ты отстраняешь меня от работы, — констатировал Иоганн.

Михаэль кивнул:

— Это не свидетельство о присвоении тебе звания подмастерья, так как до экзамена не хватает еще двух годов ученичества. Но если ты хочешь, можешь начинать работать на верфи. Это твой путь, Иоганн. Но также, всегда добро пожаловать к нам, — с этими словами он встал и погнал помощников, с напряжением наблюдавших за этой сценой, в мастерскую.

Иван собрал кожи, также встал и, не оглядываясь, последовал за ними. Иоганн улыбнулся.

Он уже знал, что Марфу и Михаэля взяли под стражу и разделили. Тетя прерывающимся голосом поведала ему о пережитых ужасах. После ее рассказа сложились последние части головоломки.

Позднее Марфа зажгла свечу и присела к Иоганну за стол. Она вынула ценные хрустальные чашечки и налила Иоганну красного вина, которое он никогда раньше не пробовал. Молча выпили за здоровье. На улице похолодало, вскоре конец лета сменится первыми осенними штормами. Наступят зимние ночи, непроглядные, как замороженные чернила. Самое время вернуться в стан существ Томаса Розентроста.

Иоганн уставился на ящик, который Марфа водрузила на стол. Дерево оказалось перекошенным и раскисшим. Ему стоило немало сил, чтобы открыть крышку. Она поднялась неохотно и с жалобным скрипом. Настроение упало при виде того, что он и ожидал увидеть, но все равно было жалко и грустно. Его жизнь связана с кучей грязных, пожелтевших и намокших бумаг. Затхлый запах ударил в нос. Расплывшиеся чернила образовали причудливый узор и шлиры — письмо его утонувшего брата Симона соединило его с дядей Михаэлем. Осторожно отделял он слой от слоя, все больше осознавая, что его старая жизнь закончилась. Показалось размытое изображение сундука Карпакова, и в самом низу, ставший неузнаваемым портрет Кристины.

— Ты должен ей написать, — заметила Марфа. — Даже если она тебя не любила, она имеет право на завершение отношений.

Он кивнул. Тоска по Елене снова сдавила ему горло. Как хорошо чувствовать руку Марфы на своем плече.

— Ты правильно поступил, — произнесла она к его удивлению. — Иногда нужно отпустить человека, чтобы потом его поймать.

Задыхаясь, он добрался до ивы. Горячка обессилила его, пройдет еще несколько дней, пока силы восстановятся. Каким-то чудом ива находилась на своем месте. Кривым корнем она упорно цеплялась за землю. Иоганн разочаровался, не найдя новых знаков на стволе, но голос разума прошептал ему, что лодку Елены, наверняка, поглотило наводнение. Мысль, что Елена могла покинуть дельту Невы, сдвинула его с места. Нет, пока жива Катька, Елена никуда не уйдет. Долго он наблюдал за противоположным берегом, потом решился сделать следующий шаг. Иван сдержал слово — чуть подальше на берегу лежала маленькая лодка. Особо внушающей доверие она, однако, не выглядела. Весла заскрипели. Руки Иоганна еще не набрали былую силу, так что лодка быстро сошла с курса. Доски и инструменты неоднократно соскальзывали. Он еще не придумал, как справиться с ее лачугой, все зависело от того, найдет ли он ее вообще. В мешке уложены склянки с мазями и травами, которыми с подробными инструкциями снабдил Томас Розентрост, помимо них лежал и котелок, в котором можно сварить суп. Пот лил у Иоганна по лбу, когда он, наконец, добрался до северной стороны. В этом месте он наполовину вытащил лодку на берег и крепко привязал. Путь оказался гораздо длиннее, чем он помнил. Его мешок был тяжелый, как чугун. После наводнения повсюду валялись обломки. Постепенно дорога пошла немного в гору. В поле зрения попали кустики и первые деревья, цеплявшиеся за торфяную почву. Когда вдали показался приземистый домишко, ему пришлось ненадолго остановиться и отдышаться. Он совсем бы не удивился, если бы избушка на самом деле имела куриные ножки и от его вида удалилась бы большими прыжками. Иоганн понял, что волнуется гораздо больше, чем когда-либо в своей жизни. Не раз в чулане Карпакова он чувствовал себя в панике. Возможно поэтому, он и не заметил движения рядом с ним. Он обернулся и в тоже мгновение обратил внимание, что рефлекторно сжал кулаки.

Елена с сомнением смотрела на него. Он тщетно искал улыбку, но она стояла неприступная и выжидательная, какой он ее помнил. Ну, ничего другого он и не ожидал. На ее плече он обнаружил зажившую рану в том месте, где Карпаков ее ударил ножом.

— Я… у меня есть мазь, — начал он и показал на склянку. — Ее дал мне Томас Розентрост.

Брови Елены озадаченно полезли вверх.

— Ты пришел сюда, чтобы принести мне мазь?