Поцелуй Скорпиона

Она взяла Каменева за руку и повела прочь от аттракциона, оставив Гришу в одиноком недоумении.

— Ну, как все прошло? — поинтересовался Егор, когда они отошли шагов на десять. Его плачевное состояние не позволило проследить за окончанием разговора. Он мог лишь изредка поглядывать в их сторону, оставшееся время предаваясь душевным и телесным мучениям. Голова у него и сейчас гудела, словно на нее надели огромный колокол и двинули по нему изо всей силы.

— Стрелять не пришлось. Вульф воспринял все с достойным мужеством, — ответила Лера.

— И что теперь?

— Тебе не мешает переодеться.

— Да уж, — он отряхнул джинсы еще раз, — мое желание походить на киногероев зачастую оканчивается плачевно.

— Это только так кажется, — улыбнулась она, — о тебе уже можно сериал снимать.

— Ну да, пародийную комедию! Похож я на Лесли Нильсена?

Лера обвила его плечи тонкой ручкой:

— Немножко седины, немножко отчаянного идиотизма в глазах…

— Уж чего-чего, а идиотизма мне вполне хватает! — заключил Каменев печально.

* * *

Бодров тяжело опустился в кресло и взглянул на Мишу задумчиво и где-то даже по-философски.

— Зачем ей врать? — тихо изрек он. — Хотя с другой стороны…

— Я думаю, вы зря беспокоитесь, шеф. — Миша старался держаться браво.

— Миша, — зачатки философии в глазах Льва мгновенно исчезли, — ты не можешь думать. Неспособен. Пора уже смириться с этим фактом, — он брезгливо поморщился, словно через силу заставлял себя говорить с некой смердящей субстанцией, а не с живым человеком. — И прекрати топтаться на моем ковре. Отрастят себе 45-й размер, обуют его в ботинки со стальными подошвами, потом протаптывают мне ковер до дыр. Я, между прочим, пер его на своем горбу аж из Китая!

— Что же мне теперь, в тапочки переодеваться? — беззлобно огрызнулся Миша, но послушно поплелся к темному креслу у стены.

— Как же ты меня достал! — грустно изрек Бодров.

— Лера, Лера… — неопределенно протянул Миша уже из кресла. — Мне кажется, я решил эту проблему.

— Да? — язвительно вопросил шеф. — И каким же образом?

— Ко-ор-ди-наль-ным, — было заметно, что слово Миша учил долго и усердно.

— Ну?! Не тяни? — Лев подался вперед.

— В общем-то… — В горле у Миши пересохло. Он два дня мучился догадками о том, что сотворил нечто, что Бодрову совсем не понравится. Но дело сделано, ничего не исправишь. — Я пристрелил эту выскочку.

— В каком смысле? — не понял Лев.

— В каком смысле? Ну… из пистолета…

— То есть как? — Бодров все никак не мог поверить в услышанное. Хотя смутное сознание страшной ошибки уже почти поднялось на поверхность. Он все-таки топил его, сомневаясь.

— Ну… как? Взял и пристрелил. Вы же сказали, что она надоела. Я подумал, что если ее убрать, то все образуется. Вот я и убрал. В подъезде у этого ее нового хахаля.

— Что?! — тихо переспросил Лев.

— Ну у этого у зятя Семина, вашего подельщика.

— Что?! — повторил Бодров, пытаясь осмыслить прозвучавшую новость. Леры больше нет — нет его вечной палочки-выручалочки, нет удивительно молодой и потрясающе красивой девушки, той, ради которой он хотел перевернуть горы, которую непременно сделал бы своей любовницей, если б мог. Той, которой он любовался и которую ненавидел всем сердцем за ее смелость и строптивость. Если бы он задумался над своими сложными чувствами к Лере, то пришел бы к выводу, что невозможно так сильно любить и столь же сильно ненавидеть одновременно. Но он не думал, он просто с трепетом ожидал каждой их встречи, он желал говорить с ней, переламывать ее упрямый характер, чувствовать, что ему это не удается, и злился каждый раз, когда она с ним прощалась. А теперь? Теперь на него обрушилась пустота. Мир без этой девушки представился ему вакуумом, абсолютным вакуумом, в котором все потеряло смысл. Все, даже злость. Он поднял глаза и тупо уставился на дебильную физиономию своего подопечного. В памяти его всплыла старая, как в довоенном кино, черно-белая картинка первой в его жизни страшной, невосполнимой потери: он отдал свою любимую машинку соседке по коммуналке — пучеглазой девчонке, потому что мать заставила его так сделать. Как он и боялся, девчонка тут же сломала дивную игрушку. Его горю не было предела. Так же, как теперь. Только нынешнее горе во много раз больнее кольнуло его в самое сердце.

— Значит, ты убрал ее? — Лев встал, морщась, выполз из-за стола и медленно двинулся по направлению к Мише. — И как это мне удалось окружить себя таким количеством идиотов?

Миша враз побледнел. Бодров медленно приблизился к нему, широкими, намеренно растянутыми шагами.

— Может, ты мне поможешь? Может, объяснишь мне, как это получилось? Откуда вы все беретесь? — В насмешливом голосе шефа сквозила угроза. Его глаза совсем ушли в щеки и лишь поблескивали из узких щелок злыми огоньками.

Миша дрожащими пальцами вцепился в подлокотники кресла, словно ожидал, что оно сейчас ринется вперед с реактивной скоростью. Он молча и затравленно взирал на шефа снизу вверх.