Поцелуй смерти

„Больше никакого перца, но я полностью за Дженгу“, — сказала она. — „С играем?“

Он обнял ее сильнее. „Я получу игру.“

После трех игр в Дженгу, Клэр была усталой, счастливой, и немного грустной. Она видела, как смеялась мама, ее папа был счастлив, это было хорошо, но было что-что странное в этом. Она чувствовала себя гостем, будто она больше не вписывалась в обстановку как раньше. Они были ее семьей, но только внешне. Произошло слишком много событий, в которых они не участвовали.

— „Клэр“, — сказал ее отец, когда вез ее домой по темным улицам Морганвилля. На улице было тихо, лишь несколько автомобилей проехали мимо. Две из них были белыми полицейскими машинами. Как минимум у трех других автомобилей, мимо которых они проехали, были тонированные окна, слишком темные для людей, чтобы что-то разглядеть сквозь них. — „Мы с твоей мамой поговорили, и я не буду настаивать на том, чтобы ты жила вмеcте с нами. Ты можешь жить со своими друзьями, если хочешь.“

— „Правда?“ — она выпрямилась, и посмотрела на него. — „Ты уверен?“

— „Я не вижу, разницы. Тебе семнадцать, и ты более независима, чем я когда-либо был. У тебя есть работа и обязанности за пределами моего понимания. Это не имеет смысла для нас продолжать обращаться с тобой как с беззащитной маленькой девочкой“. — Он запнулся, но затем продолжил. — „И я говорю сейчас как худший папа в мире, не так ли?“

— „Нет“, — сказала она. — „Совсем нет. Ты говоришь…как понимающий отец.“

Он вздохнул. „Твоя мать считает, что если мы просто поставим больше ограничений на тебя, все будет возвращаться к нормальной жизни. Ты бы вернулась к бытию то же девочка знала. Но они не будут, и ты не будешь. Я знаю это.“

Он казался немного грустным, и она вспомнила, как она чувствовала себя в доме — неуместной, как будто она была гостем в их жизни. Она была сама по себе.

Это было такое странное чувство.

— Но по поводу Шейна —, - начал ее отец.

„Папа!“

„Я знаю, ты не хочешь это слышать, но я собираюсь сказать, это в любом случае. Я не говорю Шейн плохой парень-я уверен что нет, в сердце, но вы действительно должны думать о своем будущем. То, что вы хотите сделать со своей жизнью. Не слишком серьезно и слишком быстро. Ты понимаешь, о чем я говорю?“

„Ты женился на маме, когда тебе было девятнадцать.

Он вздохнул. „Я знал, что ты вспомнишь это“.

„Да? Значит тебе можно было принимать решения до 20 лет, а мне нельзя?“

— Короткий ответ? Да. И мы оба знаем что я, если действительно захочу, могу превратить жизнь Шейна в ад. Папы могут это сделать.

— Ты не сделаешь!

„Нет, не сделаю. Потому что я думаю, что он действительно любит тебя и хочет защитить. Но он может стать худшей вещью для тебя. Он мог пустить тебя под откос. Просто — не сорвись, хорошо? Ты умная девочка. Не позволяй своим гормонам управлять своей жизнью.“

Он остановил машину за большим „монстром“ Евы. В окнах дома горел свет. За ними были тепло и дружба, другая жизнь… ее жизнь. Жизнь, за которой родители могли наблюдать лишь со стороны.

Она повернулась к отцу и увидела, что он наблюдал за ней с тем же грустным, тихим выражением. Он поправил прядь волос назад от ее лица. „Моя маленькая девочка“, сказал он, и покачал головой. „Я жду тебя на обед в ближайшее время.“

„Хорошо“, сказала она и поцеловала его быстро. „Пока, папа. Я люблю тебя“.

Он улыбнулся, и она быстро вышла из автомобиля и побежала по потрескавшейся дорожке, перепрыгивая ступеньки на крыльце, и помахала ему от передней двери, когда вынула свои ключи. Даже после этого, он ждал, наблюдая, пока она фактически не откроет дверь, войдет, и закроет ее. Только тогда она услышала звук мотора, когда его машина отъехала.

Майкл играл в гостиной. Громко. Это не было нормально вообще то для него, и поскольку Клер пришла в гости, она нашла Еву и Шейна, сидящих на полу, и смотрящих на него словно на какое-то шоу. Майкл настроил усилитель, и он играл на своей электрогитаре, которую он редко использовал дома. Это было внушительно. Она опустилась вниз рядом с Шейном прислонилась к нему, и он обнял ее. Музыка походила на физическую стену, проталкивающую ее, и после того, как первые несколько секунд борьбы с нею, Клэр наконец позволила себе идти; она была разделена на ревущем потоке примечаний, поскольку Майкл играл. Она понятия не имела, какая песня была, но это было быстро, громко, и удивительно.

Когда песня закончилась, в ее ушах все еще звенело, но ей было все равно. Вместе с Шейном и Евой, она хлопала, кричала и свистела, и Майкл поклонился, когда он выключил усилитель для гитары. Шейн встал и дал пять ему. — „Парень, это было круто. Как ты это сделал?“

— „Понятия не имею“, — сказал Майкл. — „Привет, Клэр. Как дела у родителей?“

— Хорошо, — сказала она. — Мой папа сказал, что я могу официально переехать обратно. — Не то, чтобы она когда-либо действительно съезжала.

— Я знала, что мы их убедим, — сказала Ева. — В конце концов, мы ведь и вправду классные. — Теперь это была очередь Евы дать пять Шейну. — Как для компании чокнутых, бездельников, и неудачников.