Поцелуй василиска

— Это следы от плетей, — ответил Дитер, беря меня за руку и обводя косые штрихи на своей коже. — У маленьких мальчиков с мельницы не бывает детства, и я работал наравне со взрослыми. А это, — он обвел круглую отметину возле плеча, — след пули. Однажды меня подстрелили во время боя…

— И наверняка выхаживала прелестная куртизанка? — подхватила я, насупившись.

— Не очень прелестная и совсем не куртизанка, — засмеялся Дитер. — Это был Шэн.

— Твой друг альтарец? — Я вспомнила о подаренном браслете и тронула запястье.

Сплетенные нити плотно обхватывали мою руку, были невесомы и приятны на ощупь.

— Да, он, — подтвердил Дитер. — Я только получил капитанское звание и рвался в бой, вот и подставился под пули.

— Мужчины, — улыбнулась я. — Всегда как мальчишки. Все только в солдатиков играть, не понимая, что их тоже кто-то ждет дома живыми…

— А ты бы ждала меня? — тихо спросил Дитер.

— А разве это не очевидно? — хмыкнула я. — Только не в таком ужасном месте, как Мейердорфский замок.

Дитер отодвинулся и сдержанно спросил:

— Чем же он не угодил?

Я приподнялась и всплеснула руками:

— Да как же! Он же нуждается в хорошей хозяйке. Да весь второй этаж — это просто какой-то склеп. Нужно перекрасить стены, расширить окна, впустить в комнаты свежий воздух.

— И выкинуть портрет моей матери? — холодно спросил Дитер.

Он тоже приподнялся на подушке, и я ощутила, как кольнули в его очках золотые огни.

— Нет, — примирительно отозвалась я. — Ни в коем случае. Портреты надо отреставрировать и украсить ими холл. Вот письма лучше сжечь, а статуи перенести в тенистое и безлюдное место. Посуди сам, кому из твоих гостей понравится прогуливаться по кладбищу?

Дитер молчал, раздумывая и хмуря брови.

— А еще, — продолжала я, — мне было бы приятно, если бы ты снова вернулся к живописи. У тебя несомненный талант, Дитер. Ты мог бы заниматься любимым делом в промежутках между королевскими интригами и дипломатическими переговорами.

— Я почти потерял навыки, — буркнул генерал, прореживая пальцами волосы.

— Нужно только вернуться, — воодушевилась я. — Ты мог бы начать с набросков, нарисовать сад или замок. Или… меня.

Огоньки в очках Дитера блеснули интересом, и я с удовольствием увидела, как губы изогнулись в улыбке, а генерал наконец-то снова расслабился.

— Готова рискнуть, пичужка?

— Хоть сейчас! — Я игриво задрапировала себя покрывалом и томно глянула на супруга.

— Осторожней, Мэрион. — В очках Дитера зажглись хищные огоньки. — Когда ты так смотришь на меня, мне хочется не рисовать тебя, а целовать.

— Ну так попробуй!

Дитер с потешным рычанием бросился на меня, я запищала, барахтаясь в покрывале, и так, целуя и обнимая друг друга, мы не услышали, как хлопнула дверь.

— Ой!

Вместе с женским вскриком послышался звон разбитой посуды. Я подскочила, подскочил и Дитер, и мы оба обернулись, во все глаза глядя на застывшую в дверном проеме Жюли.

— О-о… — протянула она дрожащим голосом, все еще держа поднос, уже накренившийся в ее руках. На нем, удерживаясь каким-то чудом, лежала серебряная ложка, а от чашки остались только фарфоровые осколки, усеивающие пол.

— Поразительная наглость! — сказал Дитер и отпустил меня. — Разве фрау звала вас, Жюли?

— Нет, ваше сиятельство, — пискнула бедная служанка. — Но я думала… думала… время завтрака…

— Вы врываетесь в спальню без стука, — сердито нахмурился генерал и выпрямился во весь свой внушительный рост. Покрывало скользнуло вниз, Жюли ахнула и вскинула ладони к лицу, окончательно роняя и поднос, и ложку, а Дитер как ни в чем не бывало продолжал, подбоченясь и вовсе не смущаясь своей наготы: — В супружескую спальню, надо заметить. Вы, наверное, позабыли, что у вашей госпожи теперь есть муж? И он тоже имеет право находиться со своей супругой, заботиться о ней и даже приносить завтрак?

— Простите, ваше сиятельство! Простите! — стонала Жюли, то покрываясь красными пятнами стыда, то белея, как мрамор.

Я давилась от смеха и тянула Дитера за руку, шепча:

— Ну хватит, Ди! Хватит! Отпусти девушку, а?

— Отпускаю, — важно сказал генерал, поймав мою руку и погладив ладонь пальцами. — Но впредь, дорогая Жюли, научитесь стучаться!

— Простите, ваше сиятельство! — как заведенная повторила служанка, все еще охая и не разлепляя глаз, нашарила на полу поднос и спиной выпала из комнаты.

Я услышала, как из-за двери зашипел знакомый мужской голос:

— Я же говорил, бестолочь! Его благородие с женой, а ты: «Не может быть, не может быть…»

— Да кто же знал! — вздыхала Жюли. — О, мои глаза, мои глаза…

Я прыснула со смеху и бросила в Дитера подушкой:

— Развратник! Разве можно так пугать приличную девушку?

— Не такая уж приличная, если спелась с Гансом, — ухмыльнулся генерал и прицельно вернул мне подушку.

— Ну, знаешь! — возмутилась я. — Не нужно судить по себе о других людях.

— Знаю я таких людей, — продолжая ухмыляться, возразил Дитер. — Видел, как они обжимались на кухне в промежутках между тем, как подавали фрукты и мороженое.

Я закусила губу и отвела взгляд. Дитер подошел ко мне, обнял и поцеловал в макушку.