Поцелуй василиска

— Надо собираться, дорогая, — с сожалением сказал он. — Скоро мне опять придется покинуть тебя и заняться государственной безопасностью.

— Но ты ведь будешь танцевать со мной сегодня? — спросила я, поднимая глаза и вглядываясь в ровное золотистое сияние за стеклами.

— Конечно, — пообещал Дитер. — Клянусь, теперь никто не отнимет тебя у меня.

В коридоре послышались шаги, дверь хлопнула снова.

— Что такое? — рассердился генерал, с неохотой отпуская меня. — Жюли? Ганс? Я ведь велел не беспокоить нас!

И обернулся.

А я застыла, натянув покрывало до подбородка и чувствуя, как холодеет живот.

В дверях стояла дворцовая стража.

— Ваше сиятельство, — поклонился в мою сторону усатый стражник, облаченный в темный военный мундир. — Прошу прощения за вторжение. И вы, ваше сиятельство. — На этот раз он глянул на Дитера и прикоснулся двумя пальцами к козырьку фуражки. — Вы должны сейчас же одеться и пройти с нами.

— Куда? — нахмурился Дитер, все же потрудившись обернуться простыней. — В чем дело, господа?

— На кентарийского посла, ярла Тураона Эл’Мирта, сегодня ночью совершено покушение, — отчеканил стражник, и я застыла столбом.

Вспомнился разговор с королевой, странная жидкость в пузырьке, выпитое вино…

— Кто посмел?! — вскричал Дитер и шагнул вперед.

Стоявшие по бокам стражники схватились за пистолеты, а усатый качнул головой и сурово произнес:

— Это сделали вы.

— Я? — Дитер замер.

— Вы, — повторил усатый стражник. — Ярл Тураон обнаружен в своей постели мертвым. И совершенно окаменевшим. Вы обвиняетесь в убийстве кентарийского посла, ваше сиятельство, и мы вынуждены вас арестовать по приказу королевы.

Я вскрикнула и осела в кровати, ощущая, как что-то в груди, может, сердце, а может, вся моя жизнь, обрывается, стремительно летит вниз и раскалывается на части, как недавно разбилась выроненная Жюли чашка.

Глава 12 В ловушке

Праздничные ленты сменились на траурные, гости потихоньку разъезжались, и в воздухе чувствовалось предгрозовое напряжение.

Я вся дрожала, как натянутая тетива, и томилась в ожидании аудиенции у короля, а перед глазами стоял Дитер. Спокойный, уверенный в своей правоте, подтянутый и строгий, будто собирался на войну, а не в тюрьму.

— Все будет хорошо, Мэрион, — сказал он. — За поражением всегда следует победа, ты же знаешь.

Он поцеловал меня в лоб, а потом его увела стража.

И вот теперь я мерила шагами приемную, не зная, примет ли меня его величество или отомстит за вчерашний отказ, и сердце выстукивало тревожные ритмы: что будет, что будет?

Хлопнули двери, расписанные червонным золотом, и из кабинета в приемную вплыла королева. Я застыла, с внутренней дрожью глядя в надменное лицо. Анна Луиза усмехнулась.

— Ах вот кто добивается приема у моего Максимилиана! — пропела она, посматривая на меня сверху вниз. — Чего вы хотите, дорогуша?

— Справедливости, — выдохнула я, сдерживая рвущееся наружу презрение.

— Мы обе хотим одного и того же, — снисходительно ответила королева.

— Неужели? — Я не удержалась и всплеснула руками. — Арестовать невиновного? Это вы называете справедливостью?

— Арестовать опасного убийцу, — поправила Анна Луиза. — Вы не хуже меня знаете, кто такой василиск.

— А вы не хуже меня знаете, что он не убийца! — парировала я.

Показалось или глаза королевы недобро блеснули? Знает ли она, что я подслушала их разговор с послом?

— Выходит, все его шесть жен покончили жизнь самоубийством, выпив отравленное зелье, не так ли? — вкрадчиво спросила Анна Луиза, и меня точно окатило холодным душем.

Я впилась ногтями в ладони, упрямо мотнула головой и ответила в отчаянии:

— Это проклятие. Он сожалеет!

— Милочка, — повысила голос королева, — Дитер сожалеет только о том, что войны не случаются так часто, как ему хотелось бы, а местные девки не так искусны в ласках, как альтарские шлюхи.

— Что вы себе позволяете! — задохнулась я.

— О, лишь открываю вам глаза, — фыркнула королева. — Могу представить, какие сладкие речи он лил в ваши маленькие ушки, но василиск красиво поет, а за спиной прячет отравленный кинжал.

— Вы не знаете моего мужа! — выкрикнула я ей в лицо, желая тут же вцепиться в него ногтями, располосовать эту гладкую мраморную кожу, стереть усмешку с подкрашенных помадой губ.

— А вы не знаете фессалийского генерала, — холодно ответила Анна Луиза. — Я знакома с ним куда дольше вашего. Это страшное чудовище, убийца, развратник и опиумщик.

— Вы лжете! — закричала я. — Это вы подставили его! Подсыпали яд в его вино, а посол лишь выпил его по неосторожности!

Анна Луиза откинула голову и расхохоталась.

— Маленькая глупая герцогиня, — с сожалением произнесла она. — Если бы вы знали вашего мужа так хорошо, как хотите показать, то понимали бы, что яды на василиска не действуют. Посудите сами, дорогуша, какой резон мне травить генерала, если я знаю о его неуязвимости? — Она усмехнулась рубиновым ртом, и я покачнулась, схватившись за спинку кресла. — Или, может, вы думаете, что я хотела отравить кентарийского посла? Зная, что это повлечет за собой войну?