Поцелуй весны

Они направились по небольшой тропке. Деревья здесь уже покрылись мелкой ярко-зеленой листвой, земля, вязкая и влажная была хорошо притоптана. Сюда часто ходили люди.

В груди у Артура одновременно вспыхнули надежда и испуг.

Если здесь есть люди, значит, они с отцом, по крайней мере, близко к выходу из проклятого леса. Впрочем… Эти люди могут оказаться королевскими воинами, которые разыскивают убийцу сенешаля…

Послышалось бодрое пение ручья, похожее на перезвон крошечных колокольчиков.

Винсент напрягся, вытянулся. Потом вдруг вскинул руку, давая сыну сигнал сконцентрироваться, и приказал лошади остановиться.

— Что такое? — сэр Догейн нервно оглянулся по сторонам.

— У ручья, — отрезал отец.

Артур сначала непонимающе оскалился, но, прежде чем снова что-то сказать, заставил себя внимательнее всмотреться. Меж деревьями и разрастающимися кустарниками виднелось пустое пространство. За ними, откуда доносился плеск, вырисовывалось легкое мерцание, как от солнечных лучей, попавших на неспокойную воду.

Родник. И что с того? Хотя сэр Догейн не отказался бы выпить свежей холодной воды…

Вдруг меж изогнутыми стволами мелькнула тень. Там кто-то был.

Внутри все стянуло от напряжения. Сердце при этом забилось быстрее, в мышцах раздалось неприятное покалывание, словно тело больше не могло вынести бездействие.

Отец… Чтоб его! Неужели он действительно все это время шел по следу фейри?! Небеса, он действительно хорош!

Вслух, впрочем, Артур этого признавать не собирался.

Когда Винсент спешился, сын последовал его примеру. Нужно подобраться к фейри, если это, конечно, он, незамеченными.

Земля предательски хлюпала под ногами. Впрочем, ручей оказался на их стороне и перебивал противный звук своим задорным журчанием.

Догейны приблизились к роднику и спрятались за деревьями. Отсюда был виден небольшой, обросший высокой травой, бережок, поблескивающая вода и семейство серых и острых как соборные шпили валунов.

Впрочем, обзора не хватало, чтобы разглядеть того, кто остановился у ручья. Винсент мог расслышать разве что тихий шепот. Говорил мужчина. Голосом хриплым, немного уставшим и… Возможно, взволнованным. Но в этом лорд Догейн не был уверен.

Он не знал точно, шел ли все это время по стопам фейри. Его след привел к заброшенному лагерю, где они с сыном заночевали. Там явно произошла потасовка… И именно в том месте след оборвался. Винсент обнаружил отпечатки копыт, уводящие от стоянки. Через час ходьбы от того места, все, кроме одной, лошади повернули в другую сторону. Лорд Догейн сделал смелое предположение, что эта единственная лошадь была оседлана фейри, который что-то не поделил с хозяевами лагеря, угнал их коня и сбежал. А те, недолго его преследовавшие, вдруг решили бросить эту затею.

Хотелось надеяться, что его вывод был правильным. Что сейчас, вдоль ручья, бродил именно их беглец, который, по словам Артура, знал, где находится Катрина.

Винсент мечтал как можно скорее найти ее, вернуть домой и забыть обо всем случившемся, как о страшном сне.

И ему уже неважно было, кем является этот человек, действительно ли он фейри или шарлатан, научившийся сложным фокусам и дуривший всем вокруг голову… Только бы дочь нашлась, только бы она была в порядке.

Вдруг раздался еще один голос. Женский. Тоже уставший, тоже взволнованный. Нежный и уверенный одновременно.

Сердце Винсента вздрогнуло и сжалось. Этот голос… Нет… Им не могло так повезти!

Он напрягся, затаился, желая выждать, поймать правильный момент…

Но Артур, взбудораженный, разозленный (кажется, он тоже узнал ее голос), выбрал другую стратегию.

Прежде чем отец успел понять, что тот собирается сделать, и отвадить его от поспешной затеи, рыцарь схватился за рукоять, выскочил из укрытия, одновременно высвобождая меч из ножен, и прокричал:

— Снеговик проклятый! Я знал! Знал! Убью!

Он замахнулся и ринулся. Раздался испуганный девичий визг, потом — вой ветра. Винсент увидел, как мощный порыв врезался в Артура с немыслимой силой и отбросил его к громоздкой скале подле ручья.

Рыцарь ударился, вскрикнул от боли, сполз на землю, но тут же встал, поднял лицо, оскалился… В его глазах горел необузданный, почти что дикий гнев. Сдаваться сэр Догейн не собирался.

Проклятье! Он ведь так убьется!

Винсент вылетел на берег, надеясь, что тот, на кого напал сын, окажется благоразумнее. Он подскочил к Артуру, уже готовящемуся к новому рывку, встал у него на пути и одернул, выкрикнув:

— Хватит! Уймись!

Вдруг за спиной послышался голос, прокричавший почти то же:

— Не трогай его! Хватит!

Этот голос… Был тем самым.

Винсент медленно и робко обернулся, будто боялся увидеть перед собой приведение… Беспокойный дух, который пришел поквитаться. Дух, чья печальная судьба лежала на его совести.

Однако… Однако это был не дух. Это была она. И она была жива.

Перед ними стояла Катрина.

Она выглядела уставшей, встревоженной, напряженной. Судя по оборванному на краях платью, по перебинтованной ножке, по растрепанной косе — ей пришлось несладко.