Потусторонний друг. История любви Льва Шестова и Варвары Малахиевой-Мирович в письмах и документах

От вас мы старались всегда скрывать трудности нашей жизни. Когда Лёля кончил юридический факультет, (в 1888 г.?) он жил некоторое время в Москве, где был недолго помощником присяжного поверенного. Затем ему пришлось вернуться в Киев, ибо его отец запутался в делах (магазин мануфактурных товаров) и надо было спасать семью от разорения. Лёля провел 6 лет в этом деле, распутал все, что было запущено, но это занятие, несвойственное его природе и устремлениям, настолько расстроило ему нервы, что он стал страдать очень сильными невралгиями, да и жизнь в его семье была не по нем; пришлось отправить его на излечение сначала в Берлин, а после на ванны в Рим, всё еще в плохом состоянии здоровья.

В 1896 году (события происходили в 1897-м. – Н. Г.) я с двумя студентками (еврейками) во время вакаций весенних поехала в Италию, нам дали его адрес в Риме. Он нас встретил, и я осталась в Италии, а мои подруги вернулись в Цюрих. Нам пришлось скрывать, что мы сошлись, потому что его родители были бы против его связи с христианкой”[74].

Хотелось бы обратить внимание на то, что Варваре нельзя было отказать в прозорливости. Инициатива в том, чтобы “сойтись”, безусловно, принадлежала Анне Березовской. Хотя само слово “сошлись” настолько не подходит к характеру Льва Исааковича, что даже странно его видеть написанным о Шестове. Но несомненно следующее: одиночество и некая тупиковость жизненной ситуации сделали свое дело. Подруги-студентки уехали, а Анна Березовская осталась в качестве любовницы с полузнакомым молодым человеком. К сожалению, нигде и никогда не появится объяснения, зачем он ей понадобился – не очень здоровый, странный философ-еврей, который никак не мог на ней жениться. Правда, будут домыслы подруги Шестова, Евгении Герцык; они прозвучат здесь чуть позже, но это были явно романтические умозаключения.

Скорее всего, встреча с Анной происходит в самом начале апреля 1897 года. Именно тогда Лев Исаакович отправляет темпераментное письмо Софье Григорьевне, разумеется, оставляя все случившееся за скобками, но эмоции прорываются в каждой строчке:

Апрель 1897

Теперь, зато я устроен чудесно. Живу почти в раю, ибо, если есть рай на свете – такой, каким его представляли себе люди, то этот рай в Вико. Здесь живут не знающие скорбей человеки. Право! Все здесь так довольны своим существованием, что в молитвах никто ни о чем не просит Бога, как только о том, чтобы все осталось по-прежнему. И я скоро тоже стану таким. Правда, мне еще хочется быть здоровым. Но, когда мне становится лучше, я все позабываю и тоже ничего больше не хочу. Передо мной Везувий, Неаполитанский залив и Неаполь. Воздух дивный. Квартира, – в которой, может быть, жил сам Брут. Макароны десяти сортов разнообразят стол. Общество – Работников (я его вытащил сюда) – что же лучше? Тем более, что статью я уже услал в Питер и забыл о ней… Хорошо, совсем хорошо. Скоро купанья начнутся. Вот Вам все о себе[75].

Его друг Работников, которому Лев Исаакович на пороге смерти устроил поездку на теплое море, все еще надеясь на его исцеление, совсем скоро покинет этот мир[76]. Но это время Шестов проводит в обществе Анны. Весной 1897 года они поехали из Рима осмотреть Неаполь, Сорренто и Капри, а потом поселились на все лето в прелестном местечке Вико около Неаполя, на берегу моря. Воспоминания об этом чудесном путешествии у А.Е. остались на всю жизнь. На столе у нее всегда стояла небольшая фотография Голубого грота, который они тогда посетили. Эти факты приводит Наталья Баранова в своей книге об отце.

“После первого года, проведенного в Италии, – продолжала Анна Елеазаровна свой рассказ о прошлом в письме дочери, – мы жили врозь, виделись только иногда летом. (Из прилагаемых писем ты увидишь, как это было тяжело.) Все это время Лёля жил большей частью в Киеве, чтобы иметь возможность высылать нам на жизнь, да и Серёжа еще был у него на руках. Иногда он уезжал в Петербург и заграницу; еще в тот год, как мы жили в Риме (1897–1898), он писал «Шекспир и его критик Брандес»[77], но для заработка ему приходилось писать статьи в газеты, что, конечно, мешало его основной работе”.

Так они прожили вместе до рождения старшей дочери Тани, которая появилась на свет 31 декабря 1897 года. Но главная линия воспоминаний точна: Лев Исаакович уезжал, а Анна вынуждена была оставаться одна. Кем же была будущая жена Льва Исааковича Шестова, возникшая в нужное время в нужном месте и, наконец, создавшая ему семью?

Анна Елеазаровна родилась 17 (29) апреля 1870 года в Тамбовской губернии. Она была дочерью помещика, потомственного дворянина, коллежского асессора Елеазара Александровича Березовского и Александры Николаевны Костомаровой. Отец А.Е. умер, когда ей было шестнадцать лет, а мать свою она потеряла еще раньше. Собственно, этим и объясняется ее относительная свобода действий. Она уехала учиться, встретилась с человеком, который ей понравился, и стала с ним жить.