Потусторонним вход воспрещён

— Лёнчик, ты щас умрешь! — пробормотала я. Еще одна нелепая шутка, чтобы скрыть напряжение. Вася чуть улыбнулся.

— Зеркало, — задумчиво произнес он и поскреб подбородок, совсем как Ярик пять минут назад.

На лице у него пробивался светлый юношеский пушок. У отца тоже была щетина, если он не брился в выходной. Но у него лицо покрывалось жесткими короткими волосками. Лиска терлась об него щекой и, смешно шепелявя, довольно говорила: «Еж-ж-жик». А у Васи на остром подбородке рос прямо-таки пух. Мама бы, смеясь, сказала «цыплячий».

— Что — зеркало?

В груди екнуло от нехорошего предчувствия. «Зачем им дети, если есть куклы? Зачем им дети?»

Я тяжело сглотнула и посмотрела на Ярослава: тот вдохновенно тараторил в телефон, едва оставляя короткие паузы для ответов. Если и существовал человек, на которого стоило надеяться, то это он. Оставалось лишь поверить, что сборище чудаковатых типов во главе с лаборантом знает, что нужно делать.

— Да я внезапно вспомнил, — сказал Василий. — У меня сестра-студентка постоянно болтала о зеркале в ночном клубе у Галерной Гавани…

Он вдруг замолчал, замер и треснул себя ладонью по лбу:

— Я вспомнил, Марго!

— Что вспомнил?

Внутри аж все закостенело, я перестала дышать.

— Я вспомнил, где раньше слышал имя того чувака, который написал тебе про сегодняшний обмен! Вольдемар — это новый приятель моей сестры!

Часть 4. Василий

Пока добирались обратно на Васильевский в такси, Марго одолжила мне мобильник взамен почившего из-за падения в подвале. Номер Нади я нашел в соцсетях. Долго слушал длинные бесстрастные гудки.

— Алло? — сонным голосом пробурчала Надежда в трубку после десятого гудка.

— Надь, это ты?

Дурацкий вопрос, но ничего лучше в голову не пришло.

— Да после вчерашнего, кажется, не совсем. Последний коктейль явно был лишний.

Судя по отдаленному голосу, сестра поставила звонок на громкую связь. Со стоном и звуком шуршащего одеяла она откатилась куда-то в сторону. Шаркнули тапочки.

— Ты спишь, что ли? — удивился я.

— Сплю, — отчетливо отозвалась она, вновь приблизившись к телефону. Я слышал, как она недовольно сопит в микрофон. — Ты во сколько меня домой проводил? В шесть утра. Плюс душ. Плюс снимать макияж, который ты мне испортил. Нефиг было накладные ресницы отрывать! Это же часть образа! В общем, сплю. Имею полное право. Хорошо, брат на работу с утра свинтил.

— Надежда! — укоризненно сказал я.

В телефоне раздался звук, будто поперхнулись:

— Вася?! Ты с чьего номера мне звонишь?

— Мой мобильник приказал долго жить.

— А еще говорил, я небрежно отношусь к вещам.

— Во сколько, говоришь, ты домой пришла?

Надежда заерзала. Потом очень серьезный голос сестры произнес, вкладывая в интонацию все актерские способности, которыми ее наградила природа:

— Слушай, Вась, ты меня не так понял. Мы репетировали пьесу. Институтская самодеятельность к первому апреля.

Ярослав, сидевший на соседнем сиденье и слышавший обе стороны диалога, затрясся от беззвучного смеха.

— Простите, ребят, — наконец выдохнул он.

Марго тоже нерешительно хихикнула.

— Ты, я смотрю, тоже не скучаешь. С друзьями? Или встреча с колдуном прошла настолько удачно, что ты прямо по пути домой столкнулся со своей судьбой? Вы полюбили друг друга с первого взгляда, сразу все поняли и сейчас находитесь в очереди в ЗАГС? Заодно свидетеля прихватили?

— Свидетелей упразднили. К твоему сведению. И как клуб? — сумрачно поинтересовался я.

— Знаешь, там такой дизайн. Такое зеркало! Нет, ТАКО-О-ОЕ! — оживилась Надя, почувствовав возможность заболтать меня, чтобы забыл о ее проколе. — Его вроде как с одной стороны даже рукой можно пощупать, а с другой — словно густой водоворот клубится. И отражаются в нем не все, прикинь! Никогда такого не видела! Волёк здорово все замутил. Он в клубе за дизайн отвечает.

Ярослав навострил ухо.

— Волёк — это все тот же новый знакомый? Или уже другой?

— Ну, так на язык удобнее ложится.

— В общем, — помедлил я, — нам нужно туда сегодня вечером. Пойдешь с нами?

Надя молчала. Долго. Я слышал ее сопение — задумчивое. Она искала подвох. Я всегда шутил, что при сильной неопределенности сестра начинает пыхтеть, как ежик.

— Вась, это точно ты вообще? Сначала дома не ночуешь, теперь за клуб не ругаешь. Да еще и вместе предлагаешь пойти. У тебя что-то случилось?

— Я буду с девушкой, — ляпнул я, опасливо глядя на Марго. Та изумленно вскинула брови и, тыча пальцем на себя, беззвучно спросила: «Я?! Ты с ума сошел?» — Как зовут? Марго. Нет, познакомлю, если в обмен представишь нас своей компании. И этому, как его… Вольдемару, кажется, да?

— Надо же, запомнил.

— По пьесам и запоминанию текстов я все-таки больший спец, чем ты, — пошутил я.

Кажется, Ярослав прыснул в кулак. Ну да, абсурдность разговора зашкаливала. Вот где время списать странности на предстоящий спектакль.

Но водитель — сумрачный человек с восточной внешностью — смотрел на дорогу, изредка кидая короткие взгляды в зеркало заднего вида. Наверное, посчитал ситуацию и нас не совсем адекватными.

Что после случившегося за последние дни было недалеко от истины…

Часть 5. Марго