Потусторонним вход воспрещён

Оказалось, мы с Васей жили совсем недалеко друг от друга. Он проводил меня до подъезда. Со стороны, наверное, сложно было назвать это именно проводами: двое идут рядом друг с другом и молчат, уставившись перед собой.

Я спрятала руки в карман толстовки, как делала каждый раз, когда чувствовала себя неловко, и, втянув голову в плечи, пинала крошечные камешки, валявшиеся на дороге перед подъездами.

Подойдя к нашему, я остановилась, шумно ища ключи и намекая, что сопровождать меня до дверей квартиры вовсе не обязательно и можно ограничиться улицей. Когда я наконец подняла глаза, Василий стоял передо мной красный, зажатый. Наверное, даже пунцовый.

А еще моим молодым человеком назывался…

— Пока, — неловко бросил он мне и замер. Столб столбом. Будто ни разу девчонку не провожал. — И извини, если что. Ну, за тот телефонный разговор в такси. Я без задней мысли…

— Все в порядке, — сказала я. — Проще так, чем объяснять.

Да и не надо мне ничего особенного. Можно просто «пока» и не топтаться под окнами, привлекая внимание.

Вспомнив про окна, я даже задрала голову, ища среди одинаковых стеклянных балконов наш. Не нашла.

В другое время можно было заподозрить слежку: вот сейчас поднимусь на этаж, и пристанет мама с вопросами аж в прихожей: «Ну как? Где гуляли? А он симпатичный? Поцеловал тебя? Ну чего ты кривишься, в щечку!»

Хотя много ли разглядишь с высоты двадцати этажей? Да и не до глупостей сейчас.

— Никогда не думал, что можно столько всего узнать меньше чем за сутки, — сказал Вася и улыбнулся.

— Ага. Если честно, я бы предпочла и дальше оставаться в стороне. Если б не сестра.

— Понимаю. Я, наверное, тоже… Спасибо тебе. Еще раз. За то, что нашла и выпустила.

Я усмехнулась:

— Еще раз пожалуйста.

Развернулась, собираясь уходить, но оклик Василия догнал меня у самого подъездного козырька:

— Ты не боишься? Насчет сегодняшнего вечера.

Я не просто боялась, а была в полнейшем ужасе! Но вслух, конечно, не призналась:

— С нами же профессионалы. Это их дело. Я лишь хочу узнать, где Василиса.

Лифт, как обычно, полз вверх долго и надсадно скрипел. На площадке перед квартирами я с полминуты стояла, подняв руку к дверному звонку и не решаясь нажать на кнопку.

Возвращаться домой, когда столько произошло всего за несколько часов, было странно. Я отчаянно гнала мысль подальше, но она, подлая, все цеплялась за сознание: я совершенно точно знала, что окажусь в квартире не одна. И от этого становилось страшно. Страшно заглянуть в глаза маме. Пройти мимо Лискиной комнаты. Увидеть пустоту — в первом случае или во втором, неважно.

К своему невезению, я застала маму сразу же в прихожей. Наклонившись перед маленьким зеркалом возле тумбочки, она критически осматривала припухлости под глазами. На мои шаги она лишь повела плечом:

— Ты долго. Мы почти закончили.

— Вернулась как смогла.

Я сбросила ботинки на подставку для обуви и вспомнила: любимый полосатый шарф остался на фабрике.

— Сколько раз просила закрывать кота в коридоре? Иди посмотри, что он опять натворил.

Я повернулась по направлению ее руки. Быстро стряхнув обувь, прошла до комнаты Василисы. Дверь была открыта, внутри царил бардак: шторы сорваны с карниза и болтаются, зацепившись за спинку стула. Куклы, которых я вчера расставила по полкам, сброшены на пол. У некоторых откручены головы и ноги. Их одежки цветным ворохом валялись по всей комнате.

— Он игрушки по квартире раскидал, половины не могу теперь найти. Горшок с землей перевернул, — жаловалась мама из коридора.

Я проследила за дорожкой мутно-серых разводов на полу. Васька сидел тут же, неспешно умываясь лапкой. Меня он поприветствовал жалобным мявком.

Пыль. Исчезнувшие игрушки.

— Это не Васька, — прошептала я, не в силах оторвать взгляд от погрома в комнате.

— Что? Говори громче, я тебя не слышу.

Мама показалась на пороге. Встала с видом видишь-я-снова-оказалась-права-а-ты-не-слушала.

— Это не кот! Я видела тех, кто это сотворил!

— Не выдумывай, — махнула рукой мама. — Ты вечно рассказываешь истории, только бы выгородить своего троглодита. Сегодня я его точно накажу. Совсем совесть потерял.

Предчувствуя неладное, кот оставил дела и поспешно убрался из детской, уверенно переставляя лапы в пушистых «штанах» и победно задрав хвост. Признавать власть двуногих в квартире он не хотел.

— Ты ничего странного не замечала? В воде на кухне? — спросила я.

Мама охотно кивнула, сжимая губы:

— Замечала. Чашку, брошенную в раковине, замечала. Неужели так сложно помыть за собой и поставить на полку?

— Да я не про то! — с досадой махнула я рукой. — Вода черная. Разве ты не видела?

Несколько секунд мама задумчиво припоминала:

— Если проблема с водопроводом, надо в управляющую компанию позвонить. Еще чего не хватало, в новом-то районе. И нужно проверить стиральную машинку, вдруг засорилась. Как я буду без нее?

— Мам, ты меня вообще слушаешь?

— Слушаю. Ты какая-то странная сегодня, доча. Ты хорошо себя чувствуешь?

От мамы такая деланая забота в голосе могла значить как реальное беспокойство, так и тонкий намек: «Посмотри, на кого ты похожа!»

— Нормально, — буркнула я. — Сейчас я тебе докажу.