Потусторонним вход воспрещён

Отчет по внесенной ранее заявке № 734: по обращению Губернского правления на место ремонтных работ, проводимых согласно указанию полковника Ганкевича во дворе принадлежащего ему дома, была направлена группа лозоходов из Исследовательского отдела. В ходе освидетельствования места течи подземных труб излияние черной воды (предположит. выброс Исконной Тьмы) подтверждено не было. Сообщается также, что исследователи Управления во главе с В. Г. Найской обнаружили дыры в трубах, через которые нечистоты соседней выгребной ямы проникали в реки и каналы города, загрязняя их до состояния полнейшей черноты, что строжайше запрещено Высочайше утвержденными правилами для домовладельцев.

Сам многоуважаемый г-н Ганкевич проступок свой не признал, однако положенное с него взыскание за порчу труб городского водоснабжения и ложное сообщение в Главное Потустороннее управление выплатил.

Из книги жалоб и обращений от населения, НИИ ГИИС (бывш. Главное Потустороннее управление), 21 ноября (3 декабря) 1870 г., дежурный А. П. Чапиков

Часть 1. Марго

— Там под кровлей Фонтанного Дома,

Где вечерняя бродит истома

С фонарем и связкой ключей, —

Я аукалась с дальним эхом,

Неуместным смущая смехом

Непробудную сонь вещей… [31]

Скотч противно заскрипел, с трудом отдираясь от мотка. Растопыренной ладонью я прижала ориентировку к столбу, выплюнула лезшие в рот волосы, но ветер поднялся снова и бросил их в лицо. Затрепал уголки оранжевой листовки.

Я обмотала скотч в два оборота, перекусила зубами и отошла, чтобы посмотреть на сотворенное издалека. В вечерних сумерках буквы темнели на бумаге вереницей крошечных черных муравьев. Читают ли их вообще?

— Но земля под ногой гудела,

И такая звезда глядела

В мой еще не брошенный дом…

Во рту поселились неприятная сухость и горечь, пальцы замерзли. Поежившись, я глубже надвинула капюшон и, вооруженная бобиной и пачкой распечаток, пошла дальше вдоль освещенного фонарями вечернего тротуара. Навстречу никто не попадался, за исключением редких прохожих и собачников со своими животными. Я бродила по району кругами, все сильнее отдаляясь от дома. Окна желтыми уютными порталами светили в спину. Я старалась не смотреть на них, низко опустив голову и мелкими перебежками следуя от одного фонарного столба к другому.

Часто мне попадались листовки с фотографиями других детей, и я крепила свою под ними. Якушева Олеся, Нелюбова Злата, Данилов Никита, Кузьмин Михаил.

Лесневская Василиса…

«Просим сообщать любую информацию по телефону горячей линии… или 112».

Я замерла. Вытащила из кармана телефон и нашла в браузере номер ближайшего отделения полиции. Быстро, на выдохе, кликнула на подсвеченные синим цифры. «Да, набрать абонента».

Трубку подняли почти сразу, через два гудка.

— Оперативный дежурный Кирсанов, УМВД Василеостровского района, — скороговоркой произнес бодрый молодой голос. — Чем могу помочь?

— Здравствуйте. Скажите, нет новостей про Василису Лесневскую? Которая вчера пропала из дома?

— А кто спрашивает? — интонация неуловимо поменялась, хотя, в общем, это был все тот же приветливый голос.

— Старшая сестра, — кашлянув, сказала я.

— Сестра? Ну… — понимающе усмехнулись на проводе. — Еще одна. Откуда ж вас, любопытных, столько понабрали? Не мешайте работать. Всю информацию передаем напрямую заявителям. Никаких третьих лиц. Если хотите, подъезжайте в отделение лично, разберемся.

Дежурный говорил безукоризненно и неподкупно. Закончив, он умолк, но сделал это так, точно мой ответ был ему вовсе не важен.

— Вы вообще ее ищете? — вскипела я.

В трубке вздохнули. Затем коротко цокнули:

— Ищем. До свидания. — И сбросили вызов.

Повисла тишина. Я стояла возле пластикового козырька остановки, не решаясь оторвать мобильник от уха. Когда словно в липком полусне я наконец спрятала телефон, пальцы мои дрожали, и страшно хотелось закричать.

Приклеила еще одну ориентировку. Затем скотч кончился.