Потусторонним вход воспрещён

Дальше улицу зажало между заброшенными цехами и глухим забором ТЭЦ, из-за которого торчали покатые верхушки жестяных угольных чанов. Три полосатые трубы в глубине территории тлеющими сигаретами протыкали небо. Сизый дым растворялся в облаках. Я невольно притаилась на сиденье. Это здесь прячется супер-пупер-мегакрутой ночной клуб? Мы точно не ошиблись адресом?

Наконец впереди показались огоньки гирлянд и каменная труба некой мануфактуры. Машина замедлила ход, потом и вовсе остановилась. Я перебралась к другому стеклу, прислонилась к нему щекой, всматриваясь.

Угол краснокирпичного здания выдавался к дороге. Мощенный цветной плиткой тротуар вел за раздвижные современные ворота внутрь территории. Там, среди пестрых зданий, радужно переливалась светомузыка и бродили отдыхающие. Если прислушаться, издалека до нас долетало приглушенное эхо незнакомой мелодии.

Перед въездом двумя безмолвными стражами росла пара раскидистых деревьев. Их ветки украшали гирлянды.

— Порт Севкабель [32]. Который и не порт вовсе, — прокомментировал Лёня. Он прижал машину к обочине, но мотор глушить не стал. — Надо сходить на разведку, узнать, добрался ли наш Василий.

— Давай схожу, — предложил Ярослав.

— Извини, приятель, но ты сейчас не самый лучший ходок. Лучше останься и присмотри за Голубем.

До меня не сразу дошло, что голубем Лёня ласково назвал машину. Что-то вроде оригинальной вариации на избитую «ласточку».

— Один собрался? — Ярослав напрягся, весь подобрался на сиденье.

— Хвала всем святым, нет.

— Ты послал группы?

— Я послал группу, — уточнил он.

— Хочешь сказать, в «Доме» не в курсе? Ты с ума сошел, Лёнь? Собираешься ждать, пока кого-то еще… — Он осекся. Сипло прокашлялся. — Великорецкий — болван, и ты туда же?

— Нет, — очень серьезно и спокойно ответил Лёня. — Но, войдя скрытно, мы хотя бы что-то найдем. Марго? — Лаборант обернулся. — Яблоко раздора с тобой?

Мгновенно сообразив, о чем речь, я потянула висящую на шее цепочку. Взяла ее у мамы в шкатулке — боялась, что обычный шнурок может развязаться. Ключ послушно полез следом, закачался перед глазами, прохладный и гладкий. Он по-прежнему нисколько не нагревался от контакта с телом.

Лёня одобрительно кивнул:

— Нужно оставить его в сохранности. Нести в клуб слишком опасно.

Он вытащил из кармана прямоугольный плоский предмет, похожий на складную инженерную линейку. Раздвинул четыре металлические пластинки. В собранном виде они складывались в квадратную рамку достаточной ширины, чтобы пролезла ладонь.

Когда Лёня нажал неприметную кнопку, пространство в рамке заполнил клубящийся туман. Сквозь него — или прямо в нем, будто в крошечном окне — проступило темное углубление. По всей видимости, укромная полочка или ящик. Тонкая перегородка разделяла ящик на две секции. В одной стояли уже знакомые мне образцы черной воды из метро и серой пыли развоплотившейся звездной плесени. Лёня держал рамку горизонтально, как фотоснимок, и баночки с их содержимым находились параллельно земле, но почему-то не падали.

Лёня пояснил:

— Тайник ведет к сейфу в лаборатории. Открывается по отпечатку пальца. Я со своими десятью расставаться пока не намерен, так что надежнее места не придумать.

Я невольно раскрыла рот, закрыла, потом открыла снова, чтобы спросить:

— Мы нарушаем условия выкупа?

— Нет, мы стараемся обезопасить всех нас. И тебя в первую очередь.

Лаборант потянулся к ключу, а я резко отпрянула и снова стукнулась затылком о крышу автомобиля.

— Нет, — твердо сказала я, крепче стискивая в кулаке цепочку.

Лицо у Лёни не дрогнуло — должно быть, он заранее догадался, чего ждать. Спокойно, словно пятилетнему ребенку, он пояснил:

— Сначала мы должны узнать, что это за предмет и кому и за каким «надо» так необходим. А потом решать, как, когда и на каких условиях его менять.

Я упрямо молчала, а когда пауза затянулась, выдохнула:

— Ключ мой. И я хочу оставить его при себе, — и весомо добавила: — Для гарантии.

— Ох уж эти дети, — быстрым шепотом произнес Лёня. — Я на разведку. Ярь. — Ярослав встрепенулся. — Надеюсь на твои дипломатические способности.

И ушел. Как ни в чем не бывало. Мы остались в машине вдвоем.

Ярик тяжело вздохнул, устало потер двумя пальцами тонкую, чуть горбатую переносицу.

— Нет желания возиться со мной?

— Да не в этом дело.

Ярослав развернулся, заерзал. В тесном салоне между нами оставалось едва ли сантиметров тридцать расстояния. Я видела себя в его темных глазах. Внимательно, с затаенной печалью, он окинул меня взглядом — так смотрят художники, когда запоминают детали окружающего, чтобы унести в памяти.

— Лучше бы ты вообще с нами не ходила.

— Почему? — удивленно заморгала я.

— Просто понимаешь… Ты одна у родителей осталась. И ты еще маленькая. Подумай о них. Чем ты рискуешь. Даже если ты вернешь сестру…

Я вновь почувствовала себя закипающим чайником:

— Никаких «если»!

— Мы ведь знаем о похитителях только по нашим догадкам.

— Ну и что?

Ярослав сочувствующе вздохнул:

— Ты хотя бы представляешь, с чем столкнешься? Правда, легко быть смелой, когда?..

Вряд ли его интересовал ответ, поэтому я не дала Ярику договорить: