Потусторонним вход воспрещён

Я с удовольствием швырнула бобину в полупустую урну и осмотрелась. Ветер тихо шуршал вдоль улицы. Из-за поворота, грохоча, подъехал компактный бежево-красный трамвай. Мутные окна уютно горели в сгущающихся сумерках. Внутри оставались всего несколько пассажиров: молодая парочка, воркующая стоя в проходе, и пенсионер с клюкой и пакетом, отстраненно глядящий в окно.

Трамвай приблизился к остановке и затормозил. Двери с клацаньем разошлись, парочка сбежала по ступенькам и скрылась в стороне парка. Старик поехал дальше уже один. Я проводила его беспомощным взглядом брошенной собаки. Еще никогда за всю, в общем-то, недлинную жизнь я не чувствовала себя такой непомерно одинокой, ненужной и забытой.

Оказывается, я была неправа — могла случиться беда гораздо хуже злополучного переезда. И она пришла.

Едва трамвай успел укатить, из-за поворота следом за ним выехал черный блестящий автомобиль. Тупорылый, с удивленно выпученными фарами и массивной решеткой радиатора. Округло-обтекаемая кабина походила на сплюснутую каплю. Ус-антенна покачивался сбоку от лобового стекла. Зеркала на тонких стебельках смахивали на глаза краба-отшельника. Этакая лоснящаяся от собственной значимости хромированная старина на колесах.

Внезапно переднее пассажирское стекло опустилось, и мне помахал Ярослав:

— Марго, давай сюда.

Решив до поры до времени не показывать удивление, рысцой перебежала дорогу. Открыла дверь, плюхнулась на тугое кожаное сиденье. Лёня глянул на меня в зеркало заднего вида — я увидела его веселые с прищуром глаза.

— Привет, — поздоровался он.

В салоне пахло слабым ароматизатором, лакированным деревом и стариной. Но не древней рухлядью, а, скорее, чем-то благородным и редким, что с годами только прибавляет в цене. На полированных панелях сверкали лампочки индикаторов. Стрелки непонятных приборов поблескивали за стеклом.

Лёня оставил халат в лаборатории и был теперь в простых джинсах и стеганой черной куртке — слишком простой, бытовой для ретроавто. Уловив мое любопытство, он не без удовольствия пояснил:

— Дед увлекался коллекционированием старых автомобилей. А я слегка модернизировал. Правда, дальше одного экземпляра коллекция не продвинулась, но это мелочи.

— А он не захотел выбрать ту, где побольше места?

Я ойкнула, потому что в попытке устроиться поудобнее стукнулась затылком о крышу. При всех моих компактных габаритах сзади получалось сидеть только пригнувшись. Шея, не признав такой выходки, быстро начала деревенеть.

— Я говорил: на твоей колымаге далеко не уедешь, — ворчливо пожаловался Ярослав, тоже завозившись.

Лёня развел руками:

— Ну не мог я приехать на институтской машине. Нам ни к чему преждевременный переполох, если в деле правда замешаны Потусторонние. Кстати, о Потусторонних. Твой Вольдемар прислал окончательный адрес?

— Прислал.

Бормоча, что он вовсе не «мой Вольдемар», я открыла сообщение, пришедшее час назад, и зачитала лаборанту. Лёня вбил координаты в навигатор и поставил телефон на приборную панель. Сочетание допотопных переключателей и пластиковых кнопок с современным девайсом смотрелось, мягко говоря, дико.

— Клуб прежний. Хотя бы в этих предположениях мы не ошиблись, — проговорил Ярослав.

Я толком не поняла, о чем он, но переспрашивать не стала. В животе снова натянулась тугая колючая пружина. Сделалось страшно и тоскливо. А если Василисы в клубе не окажется? Если все обман и за странными посланиями крылся иной замысел, нежели обмен ее на дурацкий ключик?

Я поспешно одернула себя. Василиса найдется! Обязательно найдется, никаких «если»…

— По ко́ням.

Машина неспешно тронулась.

Если верить карте, нам предстояло от силы минут пятнадцать езды. Мы свернули в безлюдный переулок, миновали густой неприветливый сад напротив детской больницы, пересекли шумный проспект и снова углубились в темные заводские районы.

Суровый индустриальный пейзаж растворялся в подступающем мраке. Лёня тронул переключатель — дальний свет фар прочертил на асфальте два ярких конуса.

В какой-то момент справа показался знакомый кокон строительной сетки — мы ехали по той же улице, где стоял законсервированный на реставрацию особняк Брусницыных.

Я прижалась лицом к окну.

Осыпающиеся бетонные столбы, исписанные граффити рольставни, забитые фанерой огромные окна и торчащие тут и там грибными наростами будки КПП. Несколько крытых галерей тянулись над улицей из одного промышленного корпуса в другой. Стены пятнали плакаты музыкальных концертов, над ними покачивались выцветшие полотна с рекламой сервисов, шиномонтажей и автомоек.

Листы гофрированного металла обозначали территорию газозаправочной станции. Сразу после нее за поднятым шлагбаумом теснились, налезая друг на друга, одноэтажные сооружения, похожие на гаражи.

Картинка мелькнула и смазалась. Очередной редкий фонарь остался позади, мы въехали в полоску темноты.

Ярослав спокойно сверился с навигатором. Дорога плавно загибалась вправо, мимо безобразно-угловатых заводских построек. Их окна черными провалами выделялись на фоне закопченных фасадов.