Поваренная книга волшебной академии

Стоило отдать ей должное, Майя быстро справилась с волнением — теперь в ее взгляде было только любопытство. Она сделала несколько шагов вперед, и я выставил руку, не давая ей пройти дальше. Я знал, что Огастас не способен ни на что, кроме болтовни, но лучше к нему все-таки не приближаться.

— Ваш отец? — шепотом переспросила Майя. — А как же он… он мертв?

— Уже много лет, голубушка, — сварливым тоном ответил Огастас. — Хотите меня оживить? Вы сможете, надо только снять те цепи, которые вас сковали.

«Убить ее и избавиться от проблемы», — ожил в моей голове голос Блюме, и на мгновение я с ним согласился. Если в Майе Морави есть та сила, которая способна вернуть Огастаса в мир живых, то уничтожить ее — это лучшее, что можно сделать.

Я гневно отмахнулся от этой мысли, но Майя встревоженно посмотрела на меня, словно услышала ее.

— Она была некромантом еще до родительского проклятия, малыш Джонни, — негромко сказал Огастас. — Потом оно усилило его в сотни раз, и молись, чтобы цепи удерживали ее и дальше. А те, кто захочет убить ее, поймут, что лучше не связываться и стоять в сторонке.

— Чистильщики? — уточнил я, почувствовав, как в груди сделалось тяжело и жарко, а старый шрам, который шел поперек спины, налился огнем. Огастас рассмеялся, а Майя посмотрела на меня с нескрываемым ужасом.

— Это люди, которые сочли тебя слишком опасной для мира, — объяснил я. — И решили уничтожить, пока ты не наворотила никаких дел.

Быстро же они сработали! Впрочем, неудивительно: чистильщики, этакий неофициальный рыцарский орден, всегда появлялись там, где возникало что-то похожее на Майю.

Если магия опасна, то ее лучше не укрощать, а уничтожать. У чистильщиков хватало для этого сил.

В девичьих глазах сверкнули слезы, и я почувствовал прикосновение — Майя взяла меня за руку, но, кажется, сама не поняла, что сделала это. Она искала защиту и спасение; Огастас снова рассыпался противным хриплым смехом, и я подумал, что черепу моего отца лучше не доверять. Почему-то во мне поселилась и окрепла уверенность: он знает намного больше, чем рассказывает. Он, возможно, как раз и был тем, кто опутал Майю оковами.

— Пока отдыхайте, пташки. Чистильщики поняли, что сейчас с ней не справятся. Решили просто понаблюдать.

— Кто в академии работает на них? — спросил я. Тьма снова заструилась в глазницах — если бы Огастас был жив, то я предположил бы, что он неопределенно пожал плечами.

Нет, это не чистильщики, а кто-то намного хуже. Огастасу просто нравится дергать меня за ниточки — вероятно, это единственное удовольствие, доступное ему в посмертии.

— Поинтересуйся мандрагорами Дрейка. И теми, кто их выращивает.

Я вопросительно поднял бровь. Вера Ханифут, которая осталась в академии на ночлег? Майя хмуро посмотрела в мою сторону и вдруг обнаружила, что держит меня за руку.

По щекам девчонки плеснул румянец — она разжала пальцы и пробормотала:

— Нет, нет. Вера не могла бы. Она моя подруга и… она не такая. Она вообще ушла из академии, я видела, как она уходила в город!

— Посмотрим, — ответил я и скользнул мысленным взглядом по замку: да, миррин Ханифут все еще здесь, в одной из комнат для второго курса.

Похоже, пришло время открывать нашу допросную.

Глава 7. Кофе с солью и коллекция артефактов

Майя

Мне, конечно же, не разрешили присутствовать на беседе ректора и Веры — Холланд приказал мне отправляться в мою комнату и не найти новых приключений по пути. И, разумеется, я их нашла, потому что снова заблудилась, а на мое хлопанье в ладоши не пришел ни один домовой.

Я прошла по длинному коридору, озаренному светом маленьких ламп: двери в аудитории были приоткрыты, и мне казалось, что за ними ворочается такая же грозовая тьма, которая дымилась в глазах черепа. Надо же — ректор Джон Холланд поставил на полочку череп своего отца и беседует с ним в свободное время… При мысли об этом у меня мурашки бежали по спине, и становилось холодно. Постояв у доски, на которой было вывешено расписание второго курса отделения некромантии, я пошла дальше по коридору, спустилась по лестнице и оказалась возле дверей, на которых красовалась табличка с надписью «Малый читальный зал». Дверь была открыта, из-за нее доносились негромкие голоса, поскрипывание стульев и шелест книжных страниц, и я решила заглянуть туда.

Конечно, в субботу в читальном зале сидели только самые отъявленные зубрилы. За столом выдачи книг дремала строгая дама — на ее носу красовались очки, седые волосы были уложены в косы вокруг головы, а длинную шею украшали металлические кольца по моде Старого Юга. Возле окна расположились двое парней — изучали какие-то схемы в толстенной книге, переговаривались, то и дело глядя на улицу. Чуть поодаль учила уроки барышня — вокруг ее светловолосой головы порхали полупрозрачные синеватые бабочки, а очки были такими же, с помощью которых ректор сегодня оперировал сонного оленя. Парни оторвались от своей книги, привлеченные моими шагами, и один из них произнес:

— О, да это же та девочка с пончиками!