Повелитель четверга. Записки эмигранта

Соединил мысленно центр озера со своими следами и продолжил эту линию до горизонта и выше. Заметил характерное облако, пошел на него. Авось приду туда, откуда пришел. Брел, брел…

И на домик с садиком наткнулся. Яблони, огород, теплицы.

Нашел калитку… вот и входная дверь. Постучал, что еще делать-то?

Толкнул дверь. Открылась. Не заперто.

Прихожая скромная. Дверь на кухню. Кухня пустая.

– Халл о! Есть тут кто-нибудь?

Никто мне не ответил.

Еще одна комната. Большая. Наверное, гостиная.

Тааак…

На полу лежали два трупа. Мужчина в брюках цвета хаки и миловидная темнокожая девушка.

Девушка голая и босая, мужчина тоже босой, но голый только до пояса. У обоих пулевые отверстия на груди и по дырке в голове. Похоже, они занимались любовью, когда в гостиную стремительно вошел убийца… и сразу начал палить. Вначале он стрелял жертвам в грудь, потом, для контроля, выстрелил и в головы.

Похоже… это я их убил. Мой почерк. А вот и след ботинка. Ромбы.

А где оружие? На столе лежит. Глок 19 с глушителем. Любимая модель. Вынул магазин. Шесть патронов отсутствуют. Все правильно, два раза в грудь, один раз в голову. Так я обычно и стреляю. Но, почему я не помню это убийство? Кто эти люди? Где мы?

Голова не работала, шок после осеннего купания еще не прошел. А тут еще эти трупы…

Голова не работала, а кровь горела, так хороша была темнокожая красавица.

Расстегнул и приспустил штаны, лег на мертвую девушку.

Через две минуты кончил. Как локомотив летел, задохнулся даже. Вот же сладость!

…

Теперь вместо вожделения пришел страх.

Знакомое лицо повисло надо мной… голос бил молотком в висок: «Ты что же это делаешь, идиот, извращенец? Мало того, что загубил молодую жизнь, еще и надругался? И генетический след оставил, кретин… беги, беги отсюда…»

Но бежать-то я и не мог. Надо было дело до конца довести.

Пошел искать бензин. Нашел, в кладовой рядом с кухней. Две канистры.

Все, что можно – и на первом и на втором этаже – облил бензином, особенно много на большую уютную софу в гостиной вылил. Перетащил трупы на софу. Закрыл им глаза, перекрестился. Вышел из дома и все его стены по периметру тоже облил. Отходя от дома, делал бензиновую дорожку.

Зажег ее зажигалкой.

Пламя побежало как спринтер. Дом запылал, а затем еще и взлетел на воздух. Видимо баллоны с пропаном взорвались.

Стоял метрах в пятидесяти, смотрел как очарованный на огонь.

Не расслышал из-за шума и треска пожара рева садящегося вертолета.

Понял все, только когда люди Джонса окружили меня и начали, гнусно гогоча, избивать меня прикладами своих М16.

После того, как они выбили мне все зубы и сломали половину костей, ко мне подошел сам Джонс, вставил мне в окровавленный рот восьмидюймовое дуло своего Магнума, прошептал: «До скорой встречи в аду, Гарри».

И нажал на курок.

Авторский комментарий

Этот текст, кажется, не дописан. Или дописан. Трудно понять… Одно могу сказать точно – этот текст «с ненадежным рассказчиком». Из текста вовсе не следует, что этот мой рассказчик – на самом деле наёмный убийца. Может, это только человек, представляющий себе все это… мечтающий или отбивающийся от навязчивых представлений… Или мой текст показывает как «все это», представляет себе, что оно человек… наёмный убийца…

Пример нарратива с ненадежным рассказчиком – фильм «Кабинет доктора Калигари». Или «Записки сумасшедшего» Гоголя… Или «Гаргантюа и Пантагрюэль»…

Да и со временем происходят в этом тексте странные вещи. Его единство и однонаправленность нарушены. Но происходит это вовсе не из-за желания автора подыграть постмодернистскому дискурсу… Нет, время в этом и многих других моих рассказах – это время памяти. Чаще всего обратное или вывернутое наизнанку. И пространство показывает перспективу (ложного?) воспоминания, сходящуюся не в точке на горизонте, а в полуреальном событии… Герой бродит по лабиринту, состоящему из таких высвеченных усилием сознания сцен. Единство личности героев тоже оставляет желать лучшего. Вместо человека у меня – вариации человека. Ствола личности нет, но есть ветки. Есть и судьба, но то и дело – как навязчивые родственники – появляются альтернативные судьбы. И затягивают героя в себя.

Анна, Лидочка и Джим

В эмиграции с человеком происходит много странного, загадочного, труднообъяснимого.

Одной из таких загадок является способность и склонность эмигранта время от времени «узнавать» в чужих людях… в прохожих, в коллегах по работе, соседях или в покупателях в супермаркете… даже в некоторых голливудских актерах… бывших своих знакомых или близких людей из доэмиграционного мира.

Происходит это «узнавание» не так уж часто, но иллюзия сходства, иллюзия присутствия того человека из того времени – здесь и сейчас – невероятно сильна. И деструктивна.

Сбивает с толку, переворачивает все вверх дном.