Повелитель и пешка

– «В тот год погибельная пучина ярилась, затопляя берега, а бури были столь сильными и частыми, что даже опытные ловцы не покидали бухты, опасаясь за свою жизнь. Тогда прибило к Нитльхейму легкую лодку из коры неведомого дерева. В той лодке был человек. Добрые нитльхеймцы выходили его, однако прожил он недолго, ибо тосковал по своей Рассветной земле, что лежит далеко на севере и востоке.

Перед смертью поведал он многое, но речи его были невнятны. Говорил он, что нет границы между миром и лесом, между лесом и садом, а человек есть садовник и пастырь. И надлежит ему…»

– Гы, – не выдержал Обр, – это он северным свеям про сад рассказывал? Да у них там, на скалах, говорят, даже мох не растет. Одной рыбой питаются.

– Не растет, – согласился господин Лунь и перевернул страницу, – взгляни.

На развороте опасных букв не было. Лишь странный узор, хитросплетение полос и линий. Но была в них какая-то глубина. Пространство. Простор. Обр пригляделся и увидел лес. Провалился в него, точно в настоящий, живой, прекрасный.

– Нет-нет, – заметил господин Лунь, вытаскивая его обратно, – не нужно бодать эту книгу лбом. Редчайший экземпляр, между прочим. Переплет из моржовой шкуры.

– Что это? Откуда?

– У меня для тебя плохие новости. Теперь я знаю, кто ты, но, боюсь, это тебя расстроит.

– Ну и кто? – угрюмо спросил Обр.

– Мда. Язык не поворачивается сообщить тебе страшную правду. Это так унизительно, что просто слов нет. Всю жизнь из тебя ковали нечто достойное: воина, разбойника, вора. Весьма романтично и вполне почетно. Слава и деньги обеспечены. Но по натуре, по происхождению и призванию ты просто садовник.

– Я?!

– Увы, мой друг, увы! Твоя мать ведь с севера, не так ли? Должно быть, этот спасенный прожил достаточно долго, чтоб завести семью. Это многое объясняет. О Рассветных землях известно только то, что, возможно, они где-то есть. Теперь я знаю, – он бросил задумчивый взгляд на рисунок, – как ты все это видишь, но даже представить не могу, на что ты в действительности способен, что можешь сотворить с лесом и миром. Для таких, как ты, весь мир – это прекрасный сад. Что станешь делать со своим даром?

– Че?! Да нет у меня никакого дара! Это все так, баловство одно. Скучно бывает одному-то, ну вот я с лесом и говорю.

– Что ж, тебе виднее. Со своей стороны, я могу лишь смиренно молить такого, как ты, остаться с нами, не покидать Пригорье, пожить жизнью наших лесов, защищать и беречь, насколько хватит твоего дара.

– Все насмехаетесь?

– Да-да. Другому ты за насмешки давно бы врезал, а мне вот не можешь, и это тебя весьма огорчает.

– В голову ко мне не лезьте!

– Учись думать тише. Ты дал надежду и мне. Мои сородичи… те, кто оставил эту землю много лет назад, возможно, обрели новый дом. Если Рассветные земли существуют, все, что нужно, – это сильные крылья.

– А у нас говорят, там только черная яма, – строптиво заметил Оберон.

– Кто знает. Кстати, о черных ямах и зловещем колдовстве. Расскажи мне о доске. Не ту сказку, которую ты парням моим выдал, а подробно. Как все было на самом деле.

– Зачем? – поморщился Обр.

– Мне любопытно. Следует знать, что творится у ближайших соседей.

Причина была основательной. Оберон снова поразмыслил, не будет ли от этого какого вреда, ничего не надумал и принялся рассказывать с самого начала, с истории дома Хортов.

Крайн слушал совершенно бесстрастно. Обру хотелось к Нюське и поесть, наконец, как следует, поэтому он не размазывал, а, глядя на белую ночь за окнами, выдал что-то вроде краткого военного донесения.

– Да ты просто герой! – с уважением протянул крайн. – Ты не только несколько рыбацких деревушек, ты всю страну от беды избавил. Ну, хотя бы на время.

– Почему на время?

– На любую стену найдется молот. А этот, как бишь его, Аликсан Стрепет, видно, человек настырный.

– Прах гнилой!

– Ладно, теперь иди. Я сейчас книжки буду читать, а это, сам знаешь, занятие опасное.

* * *

На этом история не закончилась. Дня через три на пути к желанному отдыху были перехвачены не только Обр, но и Варка.

– Пойдем со мной!

В руках у господина Луня был свиток, желтый, ветхий, шириной чуть больше ладони. На этот раз пошли не в библиотеку. Углубились в боковые коридоры. Усталый Оберон терпеливо тащился сзади. Он уже знал: почти все ходы, ведущие наружу, обрываются в пустоту над черными скалами. Так и получилось.

Здесь даже узенькой площадки не было. Сразу обрыв в ущелье с далекой полоской пенистого потока на самом дне. Наискосок скальная стена, дальше, насколько хватает глаз, ненавистный Обру горный хаос. Крайн уселся на краю, осторожно, пядь за пядью развернул свиток. Долго всматривался в него, поглядывал на скальную стену.

– Ивар, слушай внимательно! Летишь примерно вон туда и там ищешь. Там где-то стоит защита. Вроде наших. Может, немного иная. Я не знаю, как ставили шестьсот лет назад. Найдешь – попробуй снять и войти. Войдешь – ни к чему не прикасайся, просто посмотри, что там. Осторожно посмотри. Далеко не суйся.