Повелитель моря (СИ)

— Его арестовали солдаты губернатора, как только мы въехали в город, — тяжело вздохнул доктор и виновато развёл руками. — Я требовал отпустить майя, говоря им, что этот старик — ваш слуга, но тщетно. Полагаю, сейчас он в местной темнице.

— Надеюсь, вы правы, друг мой, — голос Анри стал холодным, а лицо застыло.

Доктор виновато опустил голову. Наступившую тишину нарушал лишь громкий треск быстро догорающей свечи.

— Я не виню вас, Антонио, — нарочито спокойно сказал Эль Альмиранте. — Идите, сеньорита Фебе наверняка уже накрыла для вас стол. Увидимся завтра вечером у Сандро, если, конечно, вы захотите сопроводить меня и в походе за сеньорами с асьенды.

— Это мой долг, ведь, насколько я помню, одна из женщин была больна, — ответил доктор и, распрощавшись, вышел из комнаты.

Уточнив сеньору Хакобу распоряжения по поводу пленных и приказав не тянуть с выплатой пособий семьям погибших, Анри порадовал его сообщением о том, что за ремонт кораблей платить не придётся. Затем приказал все торговые корабли, вернувшиеся в Белиз, отправлять в Гавану и Веракрус вербовать людей для восполнения потерь и будущей энкомьенды и в конце поинтересовался, какой сюрприз оставил ему капрал Грегорио Ромеро.

— О, этот огромный человек прибыл вчера вечером с двумя телегами камня и одним индейцем. Что именно вы считаете сюрпризом, сеньор капитан? — заулыбался управляющий.

— Камень — это хорошо, а вот индеец — это уже интересно. Камень послезавтра предложите губернатору, когда пойдёте обсуждать с ним мою долю в оплате поминальной мессы. Да поторгуйтесь хорошенько, тем более, что денег он всё равно не даст, будет требовать в долг, — Анри посмотрел на прикивывавшего сеньора Хакоба и не сдержал улыбки, видя, как тот довольно потирает руки в предвкушении будущего торга. «Да, несладко будет губернатору! Не удивлюсь, если ему придётся пообещать за камень цену изумрудов!» — позлорадствовал Анри, понимая, что обещанные графом Альменара деньги он получит нескоро. — А где индеец?

— Я поручил рабочим приглядывать за ним. Должно быть, они закрыли краснокожего в своём бараке. Желаете его видеть, сеньор капитан?

— Да.

— Фебе! — закричал управляющий, открыв дверь в тёмный коридор.

— Не надо, сеньор Хакоб, не беспокойте дочь. Отведите меня туда сами, — остановил его Анри.

Лицо старика выразило огромное неудовольствие, но возразить своему работодателю он не посмел и лишь приказал явившейся на зов дочери зажечь фонарь.

Когда из дома вышла небольшая процессия во главе с сеньором Хакобом, освещавшим путь тусклым светом фонаря, ворота уже были заперты, а повсюду царила тишина. Анри огляделся, ожидая, что из темноты к ним кинутся выпущенные охранником псы, но вместо трёх огромных алано к свету бесшумно приблизился его пеон Серхио, вот уже третий год отрабатывавший долг ночным сторожем.

— Не волнуйтесь, сеньор Анри, — просипел он, — сеньорита Фебе предупредила меня, что вы тут, так что собак я не выпускал,

— Хорошо, Серхио. Приготовь для меня факел и жди у ворот, — ответил Анри и подумал, что обязательно возьмёт к себе Фебе экономкой, как только построит дом.

* * *

Добравшись до барака, где жили батраки, управляющий требовательно застучал в запертые двери. Спустя некоторое время за ними послышались шаркающие шаги и раздался низкий недовольный мужской голос:

— Кого это принесло?

— Открывай, бездельник! — грозно крикнул управляющий.

Скрипнула щеколда и дверь распахнулась. На пороге показался полуголый взъерошенный детина в грязных штанах с масляной лампой в руке.

— Где индеец? — морщась от запаха немытого тела, спросил сеньор Хакоб.

— Там, — махнул рукой батрак вглубь помещения и отступил, пропуская сеньоров внутрь.

— Где «там»? — недовольно забурчал управляющий. — А ну, показывай, где!

Детина тяжело вздохнул и пошёл вперёд между длинным рядом лавок возле сколоченного из нетёсаных досок стола и прикрытых мешковиной кучами соломы, заменивших работникам постели. Разбуженные батраки, поднявшись, молча наблюдали за происходившим. Тяжёлый застоявшийся воздух был наполнен запахами чеснока и вонью привыкших мыться лишь перед посещением воскресной проповеди людей. Сеньор Хакоб, видимо, не часто тут бывавший, прикрывал нос пышной манжетой рукава рубашки. В отличие от него привыкшие к корабельной жизни с присущей ей «ароматами» Анри и дон Себастьян лишь морщились.

В самом конце помещения сидел на соломе, забившись в угол, связанный по рукам и ногам индеец.

— Эй, ты! — окликнул его батрак, — Встань, когда перед тобой стоят сеньоры!

Майя повернулся и безучастно посмотрел на пришедших. Детина, решив поторопить пленника, пнул того ногой.

— Развяжи его! — приказал Анри батраку, глядя как индеец, опираясь на связанные руки, пытается встать.

Передав светильник одному из сотоварищей, детина рывком поднял индейца и принялся снимать ему путы на ногах. Анри, не дожидаясь, когда пленника освободят, спросил того, как его зовут.

— Хунтууль Таанкелем Ксипало Балаам, — ответил тот на майя и внимательно посмотрел на вопрошавшего.

— Что он сказал? — тронул друга за локоть дон Себастьян.