Повелитель мух

— Вместо этого вы устроили здесь бессмысленный костер. Потом подожгли остров. Весело нам будет, когда он весь сгорит! Печеные фрукты — вот и вся еда, какая у нас останется, да еще жареная свинина. И нечему здесь смеяться! Вы хотели, чтобы Ральф был вождем, а сами даже не даете ему подумать. Он только рот откроет, а вы уже несетесь как угорелые… — Хрюшка перевел дыхание, и им показалось, будто огонь зарычал на них. — И это еще не все. А малыши? Кто о них позаботился? Кто знает, сколько их?

Ральф резко подался вперед.

— Я же велел тебе… Я сказал, чтобы ты составил список!

— Разве один может это сделать! — негодующе закричал Хрюшка. — Пару минут они подождали и полезли в воду, пошли в лес, разбрелись во все стороны. Поди узнай, кто из них кто?

Ральф облизнул побелевшие губы.

— Значит, ты даже не знаешь, сколько нас?

— Поди узнай, когда эти малыши так и ползают вокруг, как муравьи! Потом, когда вы трое вернулись, я хотел сосчитать, а ты сказал «костер», и все как побежали…

— Хватит! — оборвал его Ральф и отнял рог. — Нет — значит, нет.

— …пришли сюда — сорвали с меня очки…

Джек обернулся.

— Заткнись ты!

— …а малыши разбрелись по лесу — там, где сейчас пожар. Откуда вы знаете, что они и сейчас не там?

Хрюшка встал и указал рукой на горящий лес. Ребята зашептались и притихли. С Хрюшкой творилось что-то странное, он судорожно открывал и закрывал рот.

— Тот малыш… — Хрюшка задыхался. — Тот самый, с пятном во всю щеку… я не вижу его. Где он?

Толпа была немой, как сама смерть.

— …тот самый… он еще болтал про змею…

Как бомба, в огне взорвалось дерево. Длинные ленты лиан на мгновение поднялись из огня, забились в агонии и рухнули вниз.

— Змеи! — визжали малыши. — Смотрите! Змеи!

На западе солнце незаметно подкралось к самому горизонту. Лица ребят снизу подсвечивались красноватым светом. Хрюшка привалился к скале.

— Тот малыш… с пятном во всю… щеку… где он… теперь? Говорю же вам, я его не вижу!

Мальчики испуганно и недоверчиво поглядывали друг на друга.

— …где он… где?

Словно оправдываясь, Ральф сбивчиво забормотал:

— Он… наверно… наверно, вернулся… на эту самую…

Под ними на склоне горы неистовствовал барабанный гул.

Глава 3. Хижины на берегу

Джек весь собрался в комок. Как спринтер на старте, он замер, чуть не касаясь носом сырой земли. Над головой в зеленом сумраке терялись стволы деревьев, увешанные гирляндами лиан, а вокруг были густые заросли кустов. Приметы кабаньей тропы были едва различимы: треснувшая наискосок ветка да крохотная лунка, которая могла оказаться отпечатком копыта. Прижав подбородок к груди, Джек глазел на эти следы так, словно пытался заставить их заговорить. Затем по-собачьи, на четвереньках он прокрался вперед на пять ярдов и остановился. Одна из лиан перевилась петлей, и с узла свисал ворсистый побег. Снизу побег был отполирован: свиньи, пролезая через петлю, натерли его жесткой щетиной до блеска.

Джек припал лицом к этому указателю, затем уставился вперед, в полутьму зарослей. Его рыжие волосы, заметно выросшие с тех пор, как он оказался на острове, выгорели; голая спина, сплошь покрытая темными веснушками, шелушилась от загара. В правой руке он держал наперевес заостренную палку футов пяти длиной; кроме шорт, перехваченных охотничьим ремнем, на нем ничего не было. Он закрыл глаза и, пытаясь хоть что-то учуять, втянул теплый воздух. Он замер, но и в лесу ничто не шевелилось.

Наконец он сделал затяжной выдох и открыл глаза. Ярко-голубые глаза эти от злобы, казалось, хотели выпрыгнуть из орбит. Он провел языком по сухим губам и стал тщательно разглядывать безучастный лес. Затем снова двинулся вперед, рыская глазами по земле.

Немота леса угнетала еще сильнее, чем жара; и в этот час не было слышно даже жужжания насекомых. И лишь когда Джек вспугнул пеструю птицу с ее нехитрого гнезда из одних прутиков, тишина разбилась вдребезги, и зазвенело эхо пронзительного крика, который, казалось, пришел из бездны веков. Джек вздрогнул, с присвистом глотнув воздух, и на мгновение из охотника превратился в испуганного зверя, в человекообразную обезьяну, схоронившуюся среди зарослей. Затем след снова позвал его, разъяренного неудачей, и он алчным взглядом обшарил землю. У ствола огромного дерева, серая кора которого поросла бледными цветами, он задержался, закрыл глаза и еще раз носом потянул воздух. У него перехватило дыхание, кровь на мгновение отхлынула от лица, затем прилила снова. Как тень, он скользнул под деревом и застыл, глядя вниз на прибитую землю у своих ног.