Повелитель Песков

Возвращаясь в деревню, вопросы в моей голове, на которые я, пусть и не так долго, но упорно искал ответы, разрешались сами собой. Картинка сложилась, и каждый пробел не сложенного пазла обретал свой кусочек. Антон предал Александра, присвоив себе его имя и прожив некоторое время с догадывающейся, но не осмеливающейся ничего сказать Эммой. Затем его стала мучить совесть, и он нашел убежище в пещере, отказавшись ото всех, с легкостью бросив тех, кто не являлся ему родней. Оставить Эмму ему было сложнее всего, но рано или поздно она бы его раскусила. Вопрос в том, как он наладил связь с Тенерисом? И откуда все эти технические штучки в его логове? Об этом нужно еще поразмыслить.

Таким же открытым вопросом оставался Пэлл. Что с ним делать? Я не сомневался, что смогу его уничтожить, но вот хотел ли я это сделать? Увы, в себе ответа я пока не находил.

Подойдя к воротам деревни, я остановился. На меня смотрела вся деревня, и взрослые, и дети, и все как на подбор красавицы девчата. Эллирия стояла, опираясь на плечо Киры, всматриваясь в меня испуганным взглядом. Рядом с ними стояла, опершись на подобие трости, Анара, таким же удивленным взглядом рассматривая меня. Что-то было не так. Да, я снова появился перед ними не в лучшем свете, что уж поделать, коль изготовителем не предусмотрена функция сохранения одежды после превращений, но не это было причиной их смущенных и отчасти грустных взглядов. Кого-то в этой компании не хватало, причем этот кто-то сильнее бы всех радовался моему появлению.

— Аника, — тихо спросил я, уже понимая, что что-то произошло. — Где Аника? — более твердо спросил я, но на мой вопрос все жители только опустили глаза. Все, кроме печальных глаз Эллирии, на которых были слезы.

— Нет. — прошептал я, и рассыпался на месте. Еще мгновение я слышал крик Эллирии, которая звала меня, но остановиться я уже не мог. Я понесся по деревне, одновременно заглядывая по пути по все шатры, на все поляны для тренировки, везде, где бы мог поместиться человек, но ее нигде не было. Последним шатром был шатер Эллирии, и я ворвался в него песочным смерчем, застыв на пороге. Посередине шатра, в кресле, в котором раньше сидела Эллирия, сидела моя Аника, живая, здоровая, улыбающаяся. Она трогала свой плоский живот и что-то шептала, улыбаясь и лучась радостью. Не замечая перехода, я осел на ковер, уже в человечьем обличье, и снова ее напугал.

— Алекс! — радостно вскрикнула она и бросилась мне на шею. Я не шевелился, только обнимал ее так крепко, насколько мог, и не хотел отпускать ни на секунду. Жива, все в порядке.

— Что случилось, Алекс? Что с тобой? Чем ты напуган? — всматриваясь в мое лицо прошептала она.

— Уже ничем. — на выдохе ответил я, зарывшись лицом в ее волосы. — Все хорошо, милая.

— Алекс, — шепотом позвала она меня, и я оторвался от ее волос и посмотрел в искрящееся радостью лицо моей возлюбленной.

— Да, милая?

— Алекс, — словно не решаясь, повторяя мое имя как заклинание, сказала она, — Алекс, у нас будет ребенок! — воскликнула она, и стала внимательно наблюдать за моей реакцией.

— Это чудесная новость, милая! — также радостно ответил я, однако в глубине души я понимал, что возможно у моего ребенка не станет отца, если он проиграет предстоящий бой. Но ей об этом я говорить не стал, а лишь обнял ее покрепче и поцеловал.

Спустя несколько минут в шатер вбежали атлеты, которые на руках внесли Эллирию. Выражение ее лица было крайне напуганное, а цвету ее лица позавидовали бы японские девицы, отбеливающие их для красоты. Увидев нас, она также осела на ковер и велела отлетам выйти. Следом зашла Кира, и уселась рядом с ней.

— Мы слышали крики на берегу, — тихо сказала Эллирия, — но Анике говорить ничего не стали. Ты уже сказал ему? — спросила она дочь, однако не дожидаясь ответа произнесла, — Конечно сказала, вон как светишься. Алексис, что случилось? — посмотрела она на меня.

— Эллирия, скажи, можно было мне как-то дать понять, что с Аникой все хорошо? — чуть злобно спросил я.

— Я не успела. — спокойно ответила она, — Ты слишком быстро все надумал. Я тебе кричала!

— Да? — продолжал я гнуть свою линию, — А слезы на твоих глазах — это радость моего возвращения и предвкушение того, что ты станешь бабушкой?

— Ты сама проницательность, мой будущий родственник. — с иронией ответила Эллирия. — Что случилось? — требовательно спросила она.

— И что за крики, о которых вы мне не сказали? — спросила Аника, с укором обведя глазами всех присутствующих, остановив свой взгляд на мне. Вот всегда так, за всех отдуваться именно мне.

— Я пока не могу рассказать, пока полностью не разберусь сам. — насколько мог серьезно ответил я. — Мне понадобится ночь, после чего я все расскажу.

— Но Алексис, — начала было давить на меня Эллирия, однако я поднялся, тем самым дав понять, что разговора не состоится.

— Алекс, — сказала Аника, тоже вставая. — Что был за крик и почему меня держат в неведении? — спросила она, уперев руки в бока. Нахмурив лоб, она стала сверлить меня своим прекрасным взглядом, но поддаться этому симпатичному натиску я не мог.