Повелитель снежный

- Что за старик?- обернулась бабушка, не переставая замешивать тесто на хлеб, чтобы он поднялся к утру и внимательно слушая пересказ подруги о том, как пришел добрый старец, который всех угощал сладостями и дарил подарки, придя к нам в поисках своего брата, но был очень расстроен, когда оказалось, что брат его давно мертв.

- Жаль было его, - вздыхала девочка, сидя рядом со мной на кровати, - Он даже заплакал, когда уходил! Хороший он!

К счастью, о том, как он грел мои замерзшие руки, и что мне досталось в подарок, так никто и не узнал….а иначе я сгорела бы со стыда!

Уже ложась спать, я посмотрела на леденец, который так и не попробовала, с интересом повертев его в руках и не понимая, что же это было? Слово зеленая стрелка или…

….присмотревшись, я удивленно захлопала глазами, разглядев на леденце мордашку с двумя глазами и видя теперь отчетливо образ змеи.

3 глава

Она стала моей случайно.

Родившись в грехе, эту хрупкую нежную душу, не тронутую земными пороками, мне отдали словно ягненка на закланье, чтобы выторговать свою никчемную, порочную жизнь, прикрываясь любовью к мужчине, что даже не был отцом этого ребенка.

Эта святая чистая кровь была сильнее их.

Но знала ли об этом та, кто считала, что бросить свое дитя - это простительный грех?

Я отдал две жизни, которые не познали жалости, за ресницы этой девочки, чтобы только их не тронула слеза.

Милый ребенок, с глазами зелеными, словно драгоценный камень и волосами вороного крыла, стал моим сам того не подозревая, когда она стояла во мраке старого покосившегося дома, который мог повалиться от одного моего дыхания.

Прелестный ребенок, которого я пожалел, оставив в объятьях старухи, чтобы разум ее оставался чистым, нетронутым невзгодами, а сердце горячим и таким жарким.

Мара.

Моя Мара.

Наследница трона лютой стужи и синего колючего инея.

Моя маленькая возлюбленная, чьи ароматные волосы я целовал белыми пушистыми снежинками, скрывая ее от всего мира непроглядной пеленой мороза и арками ледников.

Моя прелестная драгоценность, которую я обнимал ветрами, пробираясь через щели ее дома, где меня не мог испугать жар от печи или глаза ее бабки, что следила за внучкой столь пристально и неуклонно, что у меня не было шанса подобраться к ней ближе.

Их шаткий домик был не способен противостоять моей нечеловеческой силе.

Как не смогла бы меня остановить вся деревня и весь этот мир, прими я решение войти и забрать свое. Но жаль было пугать мою девочку, становясь в ее глазах монстром раньше времени.

Поэтому бродил я мевдедем-шатуном по краю деревни, выискивая ее и пугая нерадивых охотников тем, что никогда не видели они зверья с такими глазами.

Поэтому рыскал по лесам и сугробам лютым волком, чтобы только учуять ее аромат сладких ягод на снегу, пока играла с детьми на улице рядом с домом.

Поэтому заглядывал в окна серебряной луной, пробираясь в дом неясным призрачным светом, чтобы увидеть, как спит моё сокровище.

Как она растет, и под белой длинной рубахой для сна, детское тело обрастает округлостями, наливаясь женственностью и нектаром, который я хотел вкусить первым и единственным, когда придет мое время.

И как бы хитрая старуха не щурилась в ночи, боясь уснуть, как бы не закрывала плотными занавесками все окна, я все равно был рядом каждый день, чтобы чувствовать, как в ледяном сердце самой зимы зарождается огонь такой силы, что он жег меня изнутри.

Это смертные придумали время, разделяя свою и без того короткую жизнь временными рамками. Для мне подобных нет понятия времени и пространства, есть лишь свет и мрак.

Но теперь и для меня время текло слишком медленно, пока на моих глазах девочка расцветала, а я не мог прикоснуться к ней.

Мне было мало этих лет, когда я витал рядом незримой тенью, касаясь ее, но не ощущая ничего в ответ.

Было мало того, что наша связь была односторонней и хрупкой, когда рядом с ней крутились несуразные мальчишки, что еще не знали страсти.

Но человеческая сущность изменчива и темна, когда в их души заползают чувства, подобно изворотливым змеям, которые жалят и не дают покоя.

Такова была любовь несмышленых подростков, но допустить ее я не мог!

Ни свет, ни солнце не могут стать препятствием тому, кто правит миром и знает каждый темный уголок любой человеческой души.

Но ни одна душа сейчас не интересовала меня, как моя драгоценность.

Именно поэтому я ступал по белому снегу, нарочно оставляя за собой следы и двигаясь за той, кто завораживала меня, даже если женская сила ее была еще мала и только пробуждалась.

В облике старика в белой шубе я был безобиден и неприметен.

Люди всегда относились к белому цвету, как к чистому и верному, зачастую не понимая, что и волки бывают белыми, но это не остановит их от убийства.

Мне просто нужно было отдать ей камень.

Я и не думал ни о чем другом, пока не уловил знакомый аромат, который отдался в груди сладостным томлением.

Быть рядом с ней, не касаясь и не чувствуя белоснежной гладкой кожи, оказалось выше моих сил!

А ведь она была всего лишь угловатым подростком!

Девочкой в смешной мохнатой шапке и алым шарфом, намотанным на хрупкой белой шее вдвое!