Повелитель Теней. Том 2

И расспрашивать тебя как-то ссыкотно.

А ведь казалась такой няшкой, забавно порывающейся принести себя в жертву монстру с человеческим обличием!

Причем не один раз!

И, если вспомнить кто был инициатором нашего побережного мастер-класса по борьбе Добра со Злом, то возникает весьма интересное предположение:

— Подруга дней моих средневековых, а ты случаем не извращенка?

Девушка, поперхнувшись на выдохе, бросила на меня весьма странный и полный подозрения взгляд.

— Нет! Не придумывай ничего такого!

Любительницы пожестче ответ!

Как там было? «У кого что болит — тот о том и говорит»?

Припомним дедушку Фрейда, который утверждал, что все в жизни идет через писькины дела.

И про то, что надо лишь внимательно и под правильным углом взглянуть на происходящее — даже в песчаных барханах Сахары можно будет тогда разглядеть фаллический символ.

Заливающий ее лицо румянец был красноречивее любых слов.

— Хватит скалиться! — рыкнула на меня Лаврик, видя мою торжествующе-довольную улыбку. — Я… Я не то, что ты подумал! Я приличная эльфийка! Никакие эти ваши связывания и прочее меня не интересуют.

Я продолжал молчать, не в силах сдержать плотоядную улыбочку, которая словно приклеилась к моему лицу.

Так и лежали.

Она, с залитым краской лицом и побагровевшими ушками, не находящая сил остановить свои бегающие глазки.

И я, рассматривающий ее так, словно под микроскоп загнал долгожданный образец и совершил прорыв в науке.

Скалящийся не лучше той клыкастой живности, которая до этого имела обыкновение попадаться нам на дороге.

— И вообще, у девушек о таком не спрашивают! — сдалась, наконец, Лаврик после пяти минут молчания подобного антуража.

— И как я должен был это понять?

— Сейчас же понял, — буркнула она, поворачиваясь ко мне спиной. — И вообще, понапридумывал тут себе невесть…а-а-ах, срывать вместе с трусиками-то зачем, а? Животное ты мое… Так, это что еще такое?

— Ну, — торжествующе-зловредно произнес я, растирая масло по рукам, — надо признать, что тигрис порой бывает полезна со своими инициативами. А теперь скажи: «А-а-а-м!».

— Говорю я только ртом, так что… Ох, Богиня… Сучка ты старая, чтобы тебя так же… Дане останавливайся ты, как будто в гости зашел! Раз совращаешь невинную душу, суй поглубже!

Каких-либо возражений у меня не нашлось.

* * *

Участь раба, последнего и случайно выжившего человеческого мальчика в уничтоженного гномами поселения, незавидна по своей сути.

Особенно, когда ты вырос и живешь в Хейме и за тебя некому заступиться.

Бродишь по разоренному поселку, натыкаясь сплошь и рядом на трупы родни и знакомых, растираешь по лицу кулачками слезы и сажу от ближайших пожаров знакомых домов…

А потом мимо проезжающий караван работорговцев высылает охотничий отряд и вскоре ты вместе с другими бредешь, закованный в кандалы к месту, где вас продадут на рыночной площади словно какой-то скот.

Можно сказать, что ему повезло, и в итоге он попал к довольно лояльному хозяину.

Который выучил его сражаться, разбираться в тонкостях военной науки и даже обучил грамоте, что для рабов редкость.

Пусть не так уж и серьезно обучил, но по крайней мере, пусть и неспешно, но Слуга умел читать и даже немного писать.

И все было ничего, пока они не встретили Практика.

С тех пор размеренная жизнь молодого Слуги, круто изменилась.

Приключения, объем которых обычно сваливался на Паладина и его верного Слугу за год, словно решил обрушиться им на голову сразу и без заблаговременного предупреждения.

Нет, ему раньше приходилось выполнять много тяжелой и однообразной работы.

Но, чтобы вот прям столько.

Слуге начинало казаться, что вскоре он возненавидит лопаты и все, чем можно копать землю.

Одно только то, что ему приходится сперва сделать работу, а после — повторить тот же процесс, но в обратном порядке, выбивало из сил.

Но он молчал, позволяя себе лишь вздохи отчаяния.

Прекрасно понимая насколько незавидна роль простого бесправного раба, он даже не подумывал о том, чтобы возмутиться или как-то перечить господину.

Не возражал он и в этот раз последовать приказу господина и оберегать фургон, наблюдая за подходами к повозке сзади.

Господин был раздражителен, так как план ему не нравится в принципе.

Никак не мог уснуть, даже покрикивал на спутников, которые решили негромко поговорить меж собой.

Слуга видел его таким лишь несколько раз, когда перед ними маячили серьезные проблемы.

Сейчас же…

Наверное все так же.

Слуга нес свое дежурство, игнорируя тихое пошептывание со дна повозки от Практика и его спутницы.

Но, когда началось то, что началось, да еще за два часа до подъезда к Мунназу….

Все, что оставалось Слуге, так это охранять покой и действо находящихся в телеге, заливаясь краской, размышляя на тему за что ж ему все это..

Глава 7

Хотелось бы сказать, что Мунназ не производил сколько-нибудь серьезного впечатления, являясь типичным средневековым городком провинциального значения.

Но для меня, не считая злополучной деревушки, это был первый город в этом мире.

Который вот прям город-город, а не поселок с частоколом.