Повелитель Тьмы: Милый, милый Повелитель (СИ)

Накидка королевских цветов — лазурь и золото Васки — отчасти скрашивала черноту Доспеха. И его вид — хищный оскал пугающей маски, ребристые линии и грозный силуэт — никого не могли обмануть, и каждый знал, что под чернотой брони скрывается верный защитник трона и народа, добрейшей души человек.

Иронично, что на деле обёртка вполне соответствовала содержанию.

А вот Вердлем Сераф уже тогда был виконтом и чародеем Оккультного Синода…

— …Вы с нами?

— Что, простите? — если постараться, то звучащий из-под чёрной брони голос мог звучать не так уж и грозно. Во всяком случае, принцессу он не напугал. Напротив, она улыбнулась, глядя, как неловко заозирался по сторонам обычно невозмутимый грозный рыцарь её отца:

— Кажется, вы не с нами? — никто не смог бы усомниться в искренности той улыбки, которой одарила собеседника наследница трона Васки. Это была средних лет женщина, невысокая, крепкая, с живым круглым лицом, наделённым сильной природной харизмой и естественной красотой. Особенную привлекательность ей добавляли ямочки на щеках, возникающие во время улыбки. А ещё, она умела, как сейчас, появляться внезапно в любой части королевского дворца, или столицы, а то и целого королевства, или соседней страны. Почти всегда — по государственным делам. — Я звала вас, но вы не слышали. О чём-то задумались? Надеюсь, не о ком-то из моих фрейлин? Я ведь могу и приревновать.

— Госпожа… — Повелитель Тьмы хотел оправдаться, но принцесса не позволила. Не сдержавшись, она рассмеялась — по-приятельски добродушно, и, опять же, искренне:

— Правда, вам не стоит принимать на всё так серьёзно, это шутка, — она задорно похлопала своей ладонью по массивному чёрному наплечнику. — Знаю, вам некогда думать о чём-то ином, кроме дел Вески, — её лицо вдруг посерьёзнело. — Я даже чувствую себя неуютно, ведь в этом есть и моя вина.

— Мне вовсе не в тягость, госпожа, — успокоил её Повелитель.

— Хотя бы позвольте себе немного отдохнуть и расслабиться на завтрашнем празднике, — принцесса легко и по-простому запрыгнула на широкий подоконник дворцовой галереи, и села, прислонившись спиной к оконному стеклу. За ним горели огни вечерней Васки — ещё совсем не похожей на возникший в будущем на этом месте Императорский Тронный город, почти пасторальной, уютно-тёплой с её низкими домишками под черепичными крышами, садами и парками.

— Боюсь, я призван на него по службе, — Повелитель, хотя принцесса и постучала ладонью по местечку рядом с собой, остался стоять: вес доспеха древний мрамор мог не выдержать.

— Верно, — согласилась она, — но я не думаю, что виконт как-то может нам угрожать. Всего лишь маленький приём.

— Довольно пышный, судя по приготовлениям.

— Без этого — никак. Хотя де-юре виконт всего лишь дворянин, хоть и весьма родовитый, и мой дальний родич, к тому же, но он ещё и чародей Оккультного Синода. Это важно.

— Мне казалось, у Синода нет официального статуса.

— Конечно. Но он уже давно перерос это, просто не спешит с официальным признанием. — принцесса прислонила лицо к стеклу, всматриваясь в сгущающийся снаружи сумрак. — Теперь это сила, с которой приходится считаться. Это сложный организм, состоящий из противовесов внешним и внутренним силам. Он оберегает магов от действующих снаружи Синода светских сил, и защищает их друг от друга, и одновременно принуждает к порядку и подчинению внутренним уставам и решениям большинства.

— Значит, виконт — представитель Синода в Васке? — уточнил Повелитель, не имевший большого опыта знакомств с магами, и только начавший присматриваться к ним, как к возможным соперникам, или, быть может, союзникам, хотя бы и временным.

— Не совсем, но и это — тоже. Но главным образом — шпион и рычаг влияния.

— Поэтому его нужно принять с такой помпой?

— Поэтому его стоит облизать с ног до головы, — рассмеялась принцесса, — но об этом я вас не прошу. Для этих целей у отца есть целый придворный штат. Но вы, всё же, будьте милым, как вы ведь это умеете…

Это было первое, что Повелитель Тьмы узнал о виконте. И уже тогда, не видя и не зная Вердлема Серафа лично, почувствовал приближающуюся, нарастающую угрозу.

И надежду.

Надежду, что сможет превратить его в соратника. Такого же, как верный Браксар — ещё совсем не генерал в те годы, не полководец, даже не чёрный рыцарь, а недавний бандит-авантюрист, и (хотя признавать этот факт всегда было неловко) спаситель из оков…

А может, Сераф мог стать и чем-то большим!

Человеком, которому можно открыть истинное лицо. Разумеется, не то, которое из-за по-юношески тонких черт сокрыто под чёрной колдовской сталью, а то, которое можно разглядеть лишь тайным оком, прозревающим мир сквозь призму чародейских сил. Это серьёзное, почти интимное откровение: видеть не тот облик, что вылеплен из грубой плоти, а тот, который начертан самой магией на полотне из льдистого мрака.

Доверие, больше которого уже невозможно представить.